«Вперёд, к Марсу!»

Вячеслав Бучарский: «Фиалка в «Небесной карете» (8 августа 2018)

Через несколько часов мы уже, преспокойно развалившись в креслах верхней площадки  нашей «небесной кареты» - планетохода «КЭЦ- 2017»,  мчались  к восходу  почти по экватору Луны  со скоростью земного авто типа «форд»…  Мчались, конечно,  долинами, плоскогориями,  оставляя  в стороне  гигантские горы  и  объезжая даже небольшие кратеры  и  холмы.  Солнце светило  нам  то  в один бок,  то в другой.  Но скафандры защищали нас от мёртвого лунного вакуума и убийственного действия солнечных лучей.

Мелкие  трещины  мы переезжали запросто,  большие перескакивали с разбегу,  а если попадались широкие каньоны,  то приходилось  их перелетать…   Мы крепко держались за перила,  не забывая  управлять луноходом.  Еще издалека  при виде пропасти пускали  в ход движки  ориентации  и мчали  с удесятеренной скоростью  через рвы,  ущелья,  небольшие  кратеры  и  горы.

— Послушайте, мне представляется, будто что-то мелькает у трещин  и скрывается,— воскликнула  по «мобиле»  Фиалковская.

— И я тоже заметил, — подхватил  Норденшельд. — Будто веточки какие-то...

Стали смотреть  внимательнее  на трещины и дыры.  Все чаще и чаще  появлялось  это мелькание:  вдали  пробегали  какие-то тени  и поспешно прятались.  Мы кидались вдогонку  по направлению этих видений,  но они бесследно исчезали.

Наконец, швед схватился за бинокль  и  приложил его  к плоским стеклам шлема.

— Да  это  что-то живое! — воскликнул он.— Вон бежит по полю... вон спряталось в норку...

— Дай-ка, милый,  я погляжу!  —  Машенька нетерпеливо выхватила  из рук  Норда бинокль. — Ой, смотрите,  смотрите... Они же зеленые!  А на спинах  какие-то… веточки, вроде...  Ну, право,  похожи на  движущиеся  кустики...   нет, пожалуй,  на ежиков,  вставших  на задние лапки…   Надо словить  этих  кустоёжиков!..

Однако не удалось  нам это сделать;  проворные кусты — животные, похожие  на стриженые кустарники, быстро скрывались при нашем приближении.  По мере согревания почвы  их становилось  все больше  и больше.  Одни  неподвижно грелись  на солнце,  другие перебегали  площадки  между норами.

Кустоёжики,  как назвала Фиалковская  бегающие по Луне «сущности»,  были  разных форм  щетинистой округлости,  множества размеров и цветов;  больше всего  зеленых,  затем — красных,  желтых, оранжевых  и  черных.  Были  и разноцветные.  Какие-то  крапины  и пятнышки  стеклянным  блеском  сверкали  у  них  на  голокожих брюшках…   Самые  маленькие  ворошились  в пыли,  вздымали  ее веточками  и  как будто глотали;  те,  что побольше, —  гонялись за маленькими,  возились  с ними,  утаскивали  в свои норки  и, может быть, пожирали...

— Температура на Луне,— сказала Фиалковская,— изменяется в пределах 400 градусов: от 250 холода до 150 тепла…  Понятно,  что растения  при таких  кошмарных условиях  не могут  существовать  на почве Луны.  Я уже не говорю  про отсутствие влаги  и  атмосферы.

— Конечно, так,— согласился швед,— но  вы, мадам Фиалка,  подразумеваете  неподвижные растения,  каковые  прозябают на Земле…   Если бы кустарники  или  шапки  осоки  приобрели некоторый разум  или хоть  инстинкт  и  способность двигаться,  то они  могли бы жить и на Луне.  Когда очень холодно,  они могут прятаться  в  глубокие ущелья  вроде того,  в котором мы недавно побывали.  Когда  очень жарко,  скажем,  в конце длинного  дня,  опять же они могли бы спасаться в глубоких  лунных трещинах.

— Я  ни разу  здесь не замечала  по-земному  обычные растения — со стеблями,  с корнями.  Неподвижность  при  страшном контрасте температур,  конечно же,  убила бы их! —  волновалась наша «библиомуза»  Фиалка. —  Если бы кустоёжики  прятались  в глубоких  ущельях,  то  опять-таки  погибли  бы  от недостатка  солнечного света.

Планетовед  Норденшельд  сказал по «лазермобу»,  что движущиеся  по Привольве  вне  всяких оранжерей «зоорастения» кажутся ему подобными  морским существам с  зеленью хлорофилла.  Иные из них,  самые  малые  и  микроскопические,  живут  исключительно солнцем,  как растения;  другие — покрупнее — жрут  более мелких…  То есть,  совершается  то же самое, что и  в земных океанах,  лишь  нет воды  и растворенных  в ней  веществ.

А я высказал мнение,  что  малопроницаемый  для газов  покров тела  лунных  существ  предохраняет  их  от высушивания.  Лучистая энергия солнышка  и пожирание себе подобных – ихний  СОЖ,  система обеспечения  жизнедеятельности…  Вот поэтому  кустоёжики  бегают  по лунным кратерам  и, может, даже  общаются сигналами  и даже мыслят!

— Их  хлорофилл  действием солнечных лучей разлагает углекислые соединения на углерод, кислород, — по-детски волнуясь,  добавила Машенька.  И, округлив прекрасные, с сабельными ресницами, похожие на карих ежиков глаза,  в  озарении воскликнула: — А ткани тела, разлагаясь  при мускульной  и  умственной работе,  распадаются до уровня  простых  молекул,  которые  у  лунных «кустоежиков»  не отбрасываются,  а  снова  перерабатываются  организмом… О, боженьки,  ведь можно  предположить, что  кустоёж  вполне  может обходиться  без жрачки!..  То есть не брать извне  никаких веществ — ни органических,  ни минеральных...

Посмотрев на свой электронный хронометр, я, командор экспедиции в «Небесной карете»,  должен  был прервать дискуссию:

— Рассуждать на  эту тему  у нас,  к сожалению, нет космического времени.  И тем более,  делать опыты!..  Давайте  двигаться вглубь объекта исследования: переедем из обратной «Привольвы»  в видимую  с  Земли «Субвольву»,  потом взлетим  с «Левании»,  то есть  с лунной поверхности  и  вернемся  на наш  межпланетный линкор «КЭЦ-2017». Да и  провиант  наш скоро истощится,  а оранжереи  у нашего лунохода пока нет…   Вот вернёмся на орбиту  Земли,  начнём  строить…   Не есть же нам разумных «кустоежиков», - можно  отравиться,  да и ловить эти  бегающие  «перекати-поле» мы  не умеем. Зато на нашей орбитальной базе «КЭЦ-2017» оранжерея представляет неистощимый запас пищи…