Звёздный мастер

Вячеслав Бучарский

«Звёздный мастер»

Аннотация

 

Глава 11. Возврат реквизита

 

Когда стих шум гулкого стального короба, Ивановский услышал короткий посвист «молнии» на юбке, скользящий шорох снимаемой одежды. Босая, Надежда чуть слышно пробежала от стола к кровати и шмыгнула под одеяло.
 
«Диспетчер, диспетчер, туда ли направил?.. — телеграфно неслось в сознании Владислава. — Ах, Надя-Надежда, горячая моя!.. Вот я и спёкся... Конец тебе, Дед Мороз, растаял!..»
 
Уже пальцы, вцепившиеся в подоконник, заныли от напряжения, но Ивановский так и не сдвинулся с места.
 
... Он вспомнил, как два с половиной года назад разыскал дом номер семь по Киевской улице и поднялся на четвертый этаж, где была одиннадцатая квартира с привинченной к двери табличкой с надписью «Доцент искусства Угольников Г. А.»
 
Владислав решительно позвонил. Когда дверь открылась, за ней стоял Г. А. Угольников в полосатой рубашке с коротким рукавом, заправленной в коротенькие шорты. Почему то живо запомнились Владиславу ноги соперника, густо покрытые пушистой рыжей шерстью. Доцент был тщательно причесан: жесткие светлые волосы вздымались петушиным «коком». Он, конечно, удивился. Но испуга на его почти квадратном лице Владислав не заметил.
 
Хозяин жестом пригласил нежданного гостя в комнату, где за круглым столом на стуле с высокой спинкой сидела Надя. На столе, на бумажных салфетках в блюдечках было клубничное варенье. Большая ягода, похожая на трюфель, лежала в серебряной чайной ложечке, которую в руке с оттопыренными свободными пальцами держала жена Владислава.
 
— Хотите чаю? — спросил доцент.
 
Ивановский решительно, так что густые патлы заметались по спине, помотал головой.
 
— Можно закурить в этом доме?
 
— Пжлст, — умудрился произнести Угольников, не пользуясь гласными звуками.
 
Ивановский достал сигареты, спички. Однако прикурить не смог: руки ходили ходуном. Он быстро спрятал их в карманы и спросил как можно спокойнее:
 
— Так что будем делать?
 
— Наверное, мы должны обсудить мм... создавшееся положение, — сказал Угольников и, заглянул в глаза соперника. Быстро опустил взгляд. — Однако я спешу. Если не возражаете, давайте поговорим по пути к трамваю...
 
Молча сошли вниз по лестнице в подъезде: первым Владислав, всё ещё как бы глушенный, растерявший все свои обвинения и упреки. За ним Надежда, у которой от страха и любопытства ещё больше надломились брови, а глаза были по-кошачьи расширенными; последним — Угольников.
 
Во дворе перестроились: Надежда пошла первой, за ней плечом к плечу мужчины. Налетевший свежий ветерок немного успокоил Ивановского. Он решил: пусть начнёт доцент. Пускай объясняется. Но Угольников тоже выжидал. Тогда Владислав не стерпел, ринулся с аргументами.
 
— Вы как-то хвалили меня, что будто не поддаюсь ложной ревности и не мешаю жене заниматься искусством. Действительно, я верил в Надежду. А вас считал профессионалом и ответственным человеком... Может быть, теперь вы скажете, каким искусством вы занимались с Надей, когда она не приходила домой ночевать от якобы подруги?
 
— Это пошло, Владей! — возмутилась Надежда.
 
— А разве она ничего еще не сказала вам? — спросил Герман.
 
— А что она могла сказать?
 
— Я полагал, что Надежда Семеновна объяснила вам, что мы с ней любим друг друга, — выверенным тоном произнес доцент. — Наденька, как же так?
 
— Я не знаю, — зло прищурившись, ответила Ивановская.
 
— Что ты не знаешь? — с учительской строгостью спросил Угольников.
 
— Еще ничего не знаю... Не решила!
 
— Но мы, ведь, кажется, все обговорили! — воскликнул доцент.
 
— Не все... Вот и скажи ему сам теперь...
 
— Да, это мне по силам, — Угольников искоса взглянул на Владислава. — Только мне показалось, что ты уже сомневаешься в своем чувстве. Это так, Надежда?
 
Ивановская промолчала. Переждав немного, Угольников сказал:
 
— Да, мы полюбили друг дружку... В этом, мне кажется, ничего исключительного... Тем более, преступного! Мы часто встречались на репетициях, работали вместе над каждым романсом... Вот и возникло, стало быть, высокое чувство...
 
— Ах, возникло! — взорвался Владислав. — А муж, значит, бесчувственный генератор импульсов!.. Ну, хорошо... — Он остановился и резко вытянул вперед руку, будто милиционер на перекрестке. — Хорошо, я обыкновенный инженер, скучный технарь и прочая... Но на мне лежит определенная ответственность — перед семьей, перед женой, даже, можно сказать, перед страной, потому что я присягу офицерскую давал... Поэтому честь имею!.. Теперь я вижу, что Надя меня не любит. Вас она полюбила, потому что концерты, успех, путь в известность и на гастроли... Но вы, прекрасный и благородный доцент и композитор, почему не имеете чести? Разве это по-мужски и по-джентельменски? Ведь я вам верил. И ей тоже!..
 
— Вы правы. Не совсем корректно получилось, — спокойно признал Угольников.- Надя, ты слушаешь? Я ведь говорил тебе: так будет нехорошо... Понимаете, Владислав Васильевич, я не мог прийти к вам, в последнее время был шибко занят... Мы решили, что Надя сама вам все расскажет. Был ведь такой уговор, Надежда Семеновна?
 
— Был, — тихо призналась Ивановская.
 
— Ты ведь любишь меня?
 
— Да...
 
— Зачем же ты обманывала мужа?
 
— Отстаньте от меня, ради Бога! — со слезами в голосе крикнула Надя.
 
Доцент вздохнул.
 
-Вот такая нелепость вышла... В общем, мы уже подошли к остановке. Я должен ехать. У меня урок в училище... Советую тебе, Надя, еще раз хорошенько все взвесить... Мой трамвай!.. Вы поедете или пойдете?
 
* * *
 
— Вла-адик! — тихим напевом позвала Надя. Ивановский молчал, не двигался.
 
Некоторое время спустя Надя тихонько вздохнула и сказала печально:
 
— Ладно, не переживай... Давай в другой раз, — и стала одеваться.
 
Одетая, попросила включить свет.
 
— Где у тебя зеркало?
 
Ивановский показал на шкаф.
 
— Какая я вся трёпанная!.. Не смотри на меня, пожалуйста! — Расчёска с треском раздирала белесые волосы.
 
— Ну вот, теперь всё в порядочке, все на грядочке... Давай выкурим по сигаретке — и я к милому пойду... Проводишь?.. Ну, хоть немножечко, чуть-чуть!...
 
Пока шли пешком, потом ехали в трамвае, Надежда не умолкала. Это была странная словоохотливость — словно излечилась она после долгой немоты. Спрашивала, не собирается ли Владислав перебираться в Москву, почему забросил диссертацию про лазеры, рассказывала про женщин из Книготорга, про какую-то Малахаткину, которая продала ей настоящую альпинистскую пуховку очень недорого...
 
Владислав встряхивал головой, отгоняя сон, и с трудом удерживал взгляд на Надежде, трещавшей без умолку.
 
Они вышли из трамвая на улице Кирова, где в доме № 17 на двери одиннадцатой квартиры красовалась хромированная табличка с надписью «Доцент Г. А. Угольников». Впрочем, до самого дома не дошли: за квартал до него Надежда остановилась и попросила дальше ее не провожать.
 
Она подступила совсем близко к Владиславу, вскинула руку и легкими, но необыкновенно чувствительными для него движениями поправила сбившийся шарф, провела горячей ладошкой по его щеке и подбородку.
 
— Колючий какой, — прошептала она, скорбно вскинув изломы бровей и виновато улыбаясь.
 
— С Новым 1973 годом, Надежда!.. С годом Коперника! — терпеливо выговорил Ивановский. — Дед Мороз желает тебя счастья в личной жизни и любви в творчестве!
 
Взяв Надежду за локти, он легонько встряхнул бывшую жену. Потом вскинул на плечи мешок с театральным реквизитом и двинулся к трамвайной остановке. Звездный мастер Ивановский решил все-таки вернуть Зубаковым шубу Деда Мороза и прочие атрибуты вместе с мешком из-под подарков.
 
...Дверь опять открыла заведующая научно-библиографическим отделом Екатерина Сергеевна, светлое лицо которой сразу вспыхнуло румянцем. А в вербных глазах — без очков — заиграли спектрально крохотные бриллиантики.
 
Ивановский стал докладывать насчет мешка и реквизита. Но Катя-сергевна счастливым неприглушенным голосом перебила звездного мастера:
 
— А Зубакова нет дома, ты понимаешь?.. Дети уже спят, а Зубакова нет и нет. Обещал к утру появиться — он на мальчишнике у главрежа областного драмтеатра. Это за городом, в Андреевском... Вот такие новости, Звездный мастер!
 
На лице Владислава в тот полуночный час тоже разгорелась утренняя заря.
 
— Катя-сергевна, а можно я вас поцелую? Всего один разочек, в связи с Новым годом?
 
— Ну не здесь же! — строгим, но счастливым голосом сказала Зубакова. — Пойдем на кухню, я тебя чаем напою... Ты вообще-то ел сегодня что-нибудь?
 
— Нет, — честно признался Ивановский. — Даже не выпил ни рюмки!..
© Вячеслав Бучарский
Дизайн: «25-й кадр»