«Звёздный мастер»

Среди прохожих, шедших по тротуару,  отгороженному  от проезжей части сугробом,  Зубаков заметил молодую женщину в фисташковой  дублёнке  и рыжей лисьей шапке.  Крылья тёмных бровей, аккуратный носик, и  медный локон, подсвеченный яблочным румянцем щеки — все   это   не  могло  не зажечь  женолюбивого Вадима   Петровича.   Он инстинктивно скользнул взглядом  вниз  и с досадой наткнулся на грязноватый сугроб.

 

Главный ревизор из Облпотребсоюза  включил мотор и тронулся вдоль  яично-желтого дома,  не отпуская взором  красотку.  Продвинувшись  до конца здания,  остановился  у перевала между сугробными  вершинами.  Да, он не зря проехался!  Расталкивая коленками  отороченные белым мехом полы дублёнки,  девица  будто на коромыслах  выступала  в  высоких белых сапожках.

 

Зубаков ощутил прилив крови  к вискам с примесью холодка досады.  С  независимым  торжеством  красотки  проходили,  не задерживая взора на «фэйсе»  черноокого  брюнета  с седыми висками; а  у  него,  распечатавшего пятый  десяток,  после каждой такой мимолётности  убывали надежды.  Вадим Петрович  чувствовал себя как тот охотник, у которого  чем мельче  остается дробь,  тем крупнее встречается дичь.

 

Из-за  угла дома  выбежал Ивановский  в синем колпаке и такой же матерчатой, пузырящейся от ветра шубе,  с мешком через плечо. Остановился, ища взглядом пропавшую машину.

 

«Ничего, пройдёшься!» — с неприязнью подумал главный ревизор.

 

Обнаружив,  что «Москвич» переместился  к другому концу дома, Ивановский,  наклонив голову, чтобы не показывать прохожим лицо, облепленное  белой ватой, зашагал  по растоптанному следами тротуару.

 

Этот  Владей самым беспардонным образом нарушал график:  за два часа не объехали даже половины адресов. «Если тебе понравилось развлекать публику скоморошьими штуками — ну, и ходи пешком!»— решил Зубаков. Он не любил оставаться в проигрыше.

 

Сегодня на послеобеденное время была договоренность с супругой,  что глава семьи  несколько часиков гульнет  на «мальчишнике» на даче у Пал Палыча, главрежа театра. У того самого,  кто давал  разрешение помрежу Неглинной  на прокат «дед-морозовской» шубы и прилагательных атрибутов. Такой вариант гонорара за катание Деда Мороза по адресам  месткомовской детворы выдвинул Вадим Петрович.

 

 На самом же деле сорокалетняя озорница и помреж Эмма Неглинная  обещала ждать Зубакова в  квартире подруги,  укатившей на гульбища в Москву. И потому главный ревизор Обюлпотребсоюза непременно должен был подчинить своей дрессирующей  воле  этого «эрделя»  Владея,  который в синем балахоне.

 

Ивановский устало плюхнулся на сиденье рядом с Зубаковым, бросил назад мешок с хрустящими пакетами и извиняющимся тоном сказал:

 

— Никак не выходит у меня — быстро...

 

Усатое лицо  Зубакова  отображало ироническое  терпение.

 

- Дальше по списку — Мигунова,— официально произнес он.— Это на другом конце города. А у нас времени — в обрез.

 

—  Что же делать?.. После Мигуновой — кто?

 

—  Ширяева...

 

—  Уж лучше  к Мигуновой,— поспешил сказать Владислав.  «Надо было вернуться и заменить подарок, - терзался он. - Ну что же я растерялся,  как  эрдель  в  самом деле!  Ширяйка  меня теперь загложет  — как пить дать!» 

 

Тамара Ширяева работала в Космоцентре старшим экскурсоводом с самого его основания  в год 50-летия Октября  и со своими обязанностями «указки»  справлялась прекрасно. Она  уверенно, без запинок, водила приезжавших на берега Оки  с визитами космонавтов и секретных академиков  по музейной «петле» - наклонному пандусу под  экспозиционными  стенами  ангароподобного  зала ракетной техники. Кроме того, «указка»,  как бывший инструктор обкома комсомола  и нештатный специалист  горотдела  культуры,   организовывала  в школах  и учебных заведениях  Приокска  атеистическую пропаганду. Поэтому среди приятелей  Ширяйки  было множество влиятельных «клиентов».

 

Еще она проштудировала несколько  книг из серии «ЖЗЛ» про Циолковского  и  Жуковского,  овладела темой «Вклад основоположника космонавтики в советскую педагогику» и умела овладеть вниманием пионерских и комсомольских групп учащихся. Она  проводила городские и областные конкурсы юных космонавтов. Возила экскурсии старшеклассников в Москву на ВДНХ  и в Политехнический музей. Словом, как специалист,  была на почётном месте  и директор Космоцентра Смычков ежегодно под 1 мая и 7 ноября выдвигал кандидатуру старшего экскурсовода товарища Ширяевой Т. С.  на  Доску почета музея. Однако почётной «указке»  этого  было мало.

 

Когда на профсоюзном собрании в лаборатории ставился вопрос о выборе профорга, все женщины единодушно выкрикивали фамилию Тамары. По чьей инициативе в коллективе получила всеобщее признание игра в черную кассу?.. Это Ширяева  добилась, чтобы с каждой  получки сотрудники  сдавали по трояку в общий котел  и  вся эта сумма вручалась  кому-то одному,  в  порядке очередности.  Кто хлопотал о культпоходе в театр, организовывал вылазки на природу,  кто доставал билеты в кино на новые фильмы?..  Ширяева,  конечно,  Тамара Серафимовна!

 

Однако выдвинувшим её  кандидатуру благодарным сотрудникам Ширяева довольно жёстко  сказала, что ни о каком вознаграждении она не желает и слышать, потому как старается исключительно  из уважения к коллективу  и от коллектива  хотела бы только уважения к ней, Ширяевой,  и больше ничего.

 

Профоргом избрали миловидную скромницу  Екатерину Сергеевну Зубакову. И Ширяева тотчас взяла над музейной «Дамой с собачкой» - так она называла заведующую научно-библиографическим отделом - строгое шефство.  Хотя никакой собачки в доме Зубаковых не было,  Катя-сергевна  в самом деле имела имидж,  сходный  с героиней фильма по  Чехову.  Ширяева стала  лучшей подругой главной библиотекарши. Она без конца осаждала  Катю-сергевну  космическими вопросами и философскими идеями.  В  общем, вышло так,  что профорг  уже  и шагу не могла ступить без ведома и согласия Тамары Серафимовны. 

 

…Ивановский  не растерялся бы, заменил предназначенный Максиму Ширяеву подарок  другим, прежде чем вручить пакет шестилетней Аде. Но то,  что промелькнуло на голубоватом треугольном личике ее соседки  Леночки Николайцевой — выражение упрямой мстительности, потрясло Владислава.  Ведь это уже принципом было у наивной семилеточки  и первоклашки,  жизненной концепцией и твердой точкой зрения:  за мое  безотцовское  детство гоните мне льготы!.. Вот и Тамара Ширяева стоит на том же: я мать-одиночка — дайте мне власть!.. И уж, конечно, не простит она  «эрделю»  Владиславу подмену подарка.

 

—  А   у   меня — недостача,— сообщил   он  главному ревизору Облпотребсоюза.

 

—  В каком смысле? – живо обернулся Зубаков,  вскинул чёрные,  как хвостики горностая, брови. 

 

—  Одного подарка  не хватает.

 

—  Не может быть!  Я принимал мешок,  сам проверил — все точно по списку.

 

—  Ты не причем.  Это я отдал подарок девочке,  которой нет в списке.

 

—  Зачем же?

 

—  Так ситуация сложилась.

 

—  Как же теперь быть?

 

—  Не  знаю...  А,  ничего!   Выкручусь  как-нибудь! 

 

Зубаков   обернулся   и  взглянул   на   Владислава  так,   как смотрит «заслуженный педагог РСФСР»  на  тупицу-ученика.

 

—  Эге, лёгкий какой! — сказал он с ироничной усмешкой.— Я лично такую вот лёгкость  называю безответственностью...  Послушать тебя — так какого чёрта мы вообще ездим,  бензин палим?  Давай остановимся, ты выйдешь на улицу,  раздашь  встречным-поперечным детишкам подарки — и мы свободны...

 

Владислав пригладил ватные усы,  растеребил  влажную бороду и храбро ответил Зубакову:

 

—  А что,  давай раздадим!.. Представляешь, как детвора будет довольна!  Это было бы просто чудо... Скажи, Вадим Петрович, ты в детстве видел хоть раз чудо?

 

— Ивановский, ты перегрелся, кажись! 

 

—  Нисколько... Мне нравится быть щедрым.

 

—  За чужой счёт?

 

—  Да какой там счёт!.. Ну, сколько стоит весь этот мешок?.. Даже если ползарплаты инженера планетария  -  я отдам,  обойдусь как-нибудь с помощью ширяевской  «черной кассы»…

 

Зубаков неожиданно  и с явным удовольствием  расхохотался. Его хвостики-брови взлетели вверх,  и от их толчка  разбежалась по обширному лбу мелкая рябь морщин.

 

—  Ах, Владей – Неладей!  - сказал он, смахнув слезинки с ресниц.— Наконец-то я понял,  с кем имею дело. Ты, дорогой мой, оказывается,  коперниканец!  То есть неземная цивилизация,  добряк милостью Божией, а  в целом – добродушный эрдель!  Ты совсем выключился из реальности  и веришь,  что  в самом деле стал  Дедом  Морозом, верно?

 

—  Так  ведь я в роли… Как артист!

 

—  Бедный Ивановский!  Мне даже жалко такого благородного… эрдель-терьера!

 

Ивановский  не обиделся. Он сначала вспомнил Ширяеву Тамару Серафимовну, которая тоже назвала его эрделем.  А потом Зубакову Катю-сергевну.  И деревенский дом в снегах на высоком берегу Оки вспомнил…  Зеркало возле диван-кровати,  отражавшее замороженное окошко…  И  от такой волнующей проекции эмоций  он почувствовал себя ответственным гражданином просторного и теплого  Отечества, а потому  довольным жизнью и судьбой. 

 

Зубакова обидела неуязвимость Владислава.

 

-  Как же мне тебя жалко! – повторил он.

 

—  Почему?

 

—  Ну как же!.. Раз ты эрдель-коперниканец,  значит, совершенно определенно — неудачник!  Я в этом теперь нисколько не сомневаюсь... Хочешь,  расскажу про все твои беды?.. Только позволь коснуться твоей личной жизни, в которой ты,  как дважды два, тоже неудачник.  Вот смотри, нормальная  современная женщина  с тобой не стала жить…  Во-первых, потому, что не по силам тебе обеспечить жену тем,  чем все нынче живы. Квартиры без боя не достаются, а все приличные товары и ценности, а также качественные  вещи и шмотье  в дефиците.  Значит, решить  удачно жилищную   проблему  «эрделю» не   хватит   хитрой  наглости,  а зарплаты  рядового «коперниканца»  не достаточно,  чтобы женщина  могла свободно покупать  и со вкусом одеваться...  И наконец, сучку, то есть жену,  постоянно нужно держать в узде — но ты ведь гуманист и  гелиоцентрист, поклонник профессора Чижевского!  Поэтому первый же удачливый самец  увел  от тебя жену,  а ты из благородства  не только не стал сажать суку на цепь, но ещё  и сам за развод платил.... Вот почему мне жалко тебя, Ивановский  Владей.  Хотя человек ты, несомненно,  благородный и даже хороший!..

 

В  самом деле,  без властной грозности сыгралась  Ивановским  роль обманутого супруга  в бракоразводном процессе.  Как-то он тогда,  два года назад,  здорово всё-таки растерялся. Поэтому теперь Владислав лишь верхним слоем сознания, в котором живут привычные слова и привычные движения,  смог откликнуться  на вызов насмешника — попытался изобразить невозмутимость.

 

—  Спасибо за комплимент,— сказал он Зубакову.— Только что же меня жалеть,  дави до конца!

 

—  Куда уж дальше! — Зубаков вел машину,  не отрывая взгляда от дороги, но  в глазах у него поблескивали весёлые, выдававшие удовлетворение, искорки.