Глава 1.4 Трофеи победителей
День Победы на Мещанской
В начале 1944 года, когда громы войны сместились далеко на запад, Первая московская спецшкола ВВС возвратилась в столицу. Москва всё ещё носила военную форму. Вечерами над городом грузно зависали всё те же аэростаты заграждения, сохранялись ночные дежурства на крышах домов, хотя самолёты с чёрными крестами уже не прорывались в столичное небо. А неподалеку от Сокола, в Чапаевском переулке обосновалась специальная школа будущих инженеров и лётчиков. Восстановленная руками курсантов, она быстро вступила в нормальный ритм учёбы.
В свободное от занятий время Володя Комаров частенько забегал домой на 3-ю Мещанскую. Отец-сапёр воевал в Белоруссии, мать по-прежнему жила одна.
...В Великий победный день 9 мая 1945 года курсант Первой московской спецшколы Владимир Комаров примчался поутру домой.
— Мама, ты слышала? Война кончилась! — закричал он прямо с порога, и потом долго целовал глаза матери, полные слезами радости.
— Ты уж отдохни, Комарик, посиди, устал небось от казармы, подыши радостно...
Они вдвоём перечитывали письма с фронта отца, мечтали, какой будет жизнь, когда кончится война. «Я, мам, дальше буду на лётчика учиться, — говорил Володя. — Поступлю в академию, буду слушать лекции Борис Николаевича, профессора аэродинамики с нашего двора, стану воздухоплавательным инженером, а потом — лётчиком-испытателем».
Он очень любил эти разговоры с матерью. С ней делился планами и мыслями, советовался.
Неграмотная бывшая домработница Ксения Игнатовна была мудрой женщиной, приучала сына к аккуратности в большом и малом, воспитывала уважение к простым и непростым людям, умела поправить просто и убедительно.
Тихая 3-я Мещанская бурлила людским потоком, тонула в многоголосых криках. Люди обнимали друг друга, поздравляли с Победой. Толпы двигались на Красную площадь. Там, казалось москвичам, должно было произойти самое радостное, самое важное, интересное и историческое.
Пробираясь вместе с заплаканной, в слезах счастья, почти прозрачной от многолетнего голодания матерью авиационный курсант Комаров видел, как, подхватив на руки военных, толпа качала их и кричала «ура». Подхватили бы и Володю в военном обмундировании, с яркими курсантскими погонами, в синей авиапилотке с голубым кантом, если бы не подростковый малый рост и смугло-бледное мальчишечье лицо с яркими карими глазами и тёмными дугами бровей. Смех, песни, радостные крики, общее ликование.
В тот победный год Владимир Комаров успешно сдал выпускные экзамены и получил аттестат об окончании спецшколы, Все пятерки и лишь в двух графах четвёрки — таков итог нескольких лет учёбы в эвакуации в Тюменской области.
Ещё не улеглись экзаменационные волнения, а на смену пришли другие тревоги: строгая медицинская комиссия. Он нервничал: примут ли его в училище лётчиков? Какое заключение вынесут неумолимые и беспощадные медики?
Можно выучить правила грамматики, понять смысл геометрических теорем, разобраться в законах физики, но к медицинской комиссии по учебникам и конспектам не подготовишься ...
Путь его в лётную жизнь начался через Сасовскую школу летчиков. Она считалась «первоначальной». Правда, те, кто в неё попал, были немного разочарованы. По молодости думалось, что их сразу станут обучать полётам на самолетах, что чуть ли не с первого дня начнутся захватывающие встречи с небом и высший пилотаж. Однако, сначала требовалось усвоить программу теоретического обучения, а уж потом... Но ребята не хандрили. Раз надо, так надо. Иначе не станешь лётчиком.
В Сасовской школе курсантов знакомили с учебными самолётами По-2 и У-2, «вкладывали» основы азбуки лётного дела; тех, кто успешно осваивал этот начальный курс, распределяли по военным лётным училищам
Володю приняли без проволочек и ограничений. Он первым из сокурсников получил право на самостоятельный полёт. Инструктор, вечный придира, никому не дававший после первых вылётов хорошей характеристики, в аттестации курсанта Комарова написал: «Летать любит. Летает смело, уверенно, без устали».
Ракета Р-1
В составе группы советских специалистов — ракетчиков Королев в 1945- 46 годах работал на территории побежденной Германии, где занимался сбором и изучением остатков немецкой ракетной индустрии.
Американцы и англичане сумели захватить целостные образцы ракет, ракетные комплексы, документацию, опередив советские трофейные службы. Техническим командам Советской Армии достались разрушенный центр в Пенемюнде и взорванный подземный завод в Норденхаузе, останки стреляных ракет и искореженные стартовые устройства. Из этого утиля русским специалистам удалось скомпоновать несколько экземпляров немецких ракет, которые и были переправлены в подмосковные Подлипки и стали рабочими объектами НИИ-88.
Сталин распорядился, чтобы ракетной техникой занималось министерство вооружений во главе с Д. Ф. Устиновым. Начальником НИИ-88 Устинов назначил артиллерийского специалиста Л. Р. Гонора. Специальное конструкторское бюро — СКБ в этом институте возглавил К. И. Тритко, который был до этого директором артиллерийского завода в Сталинграде.
В подмосковном дачном поселке на базе артиллерийского завода в 1946 году было создано НИИ-88. Там проводились исследования и воспроизводство зенитных и баллистических ракет и пусковых устройств, созданных в немецком ракетном центре в Пенемюнде,
Сергей Королев стал главным конструктором отдела, в котором занимались копированием баллистической ракеты Вернера фон Брауна Фау-2. В других отделах воспроизводили ракеты поменьше: «Рейнботе», «Вассерфаль», «Рейнтохтер» и зенитные ракеты «Шметтерлинг», «Энциан», «Тайфун».
Большинство научных сотрудников и конструкторов НИИ-88 пришли из авиации, высшие руководители и производственники были артиллеристами или пушечных дел мастерами. В Подлипках был открыт техникум по ракетостроению, разные курсы техучебы, а при МВТУ имени Н. Э. Баумана — высшие инженерные курсы, где авиаторы и артиллеристы переучивались на ракетчиков. Проектировщиков ракетных систем готовили на двух спецкафедрах в вузе.
«Авиационники считали ракеты недоразвитыми самолетами, у которых не отрасли крылья, пушкари — перезрелыми снарядами, которые мечтают летать без пушек. Сознание, что ракета — нечто совершенно новое, принципиально отличное и от самолета, и от снаряда, приходило не сразу, — утверждал Ярослав Головонов в своей документальной эпопее «Королев». — Преимущество Королева перед его многочисленными коллегами заключалось в том, что он понял это раньше других. К тому же ему, одному из немногих советских специалистов, довелось присутствовать при показательном запуске ракеты Фау-2, который союзники Победы англичане организовали в городке Куксхафен.
В 1947 году по указанию Сталина было определено место для создания специального полигона для испытаний ракетной техники. Южнее Сталинграда в степном Заволжье поблизости от станицы Капустин Яр построили стартовые установки, подвели железнодорожную ветку. В середине 1947 года под Москвой уже собрали, точнее сказать, перебрали и доукомплектовали доставленные спецпоездом из Германии образцы ракет Фау-2 и тем же составом транспортировали в Капустин Яр.
Первые Фау-2, доставленные в «Капьяр» из Подлипок, готовили к запуску в просторном деревянном сарае, который был построен для защиты людей и техники от пыли. Согласно военной терминологии носитель в сарае, то есть в монтажно-испытательном корпусе /МИКе/, называлась ракетой на технической позиции. Оттуда ее везли на стартовую позицию и устанавливали вертикально.
Показательный старт в немецком городке Куксхафене, на котором Королев присутствовал в качестве водителя-адьютанта генерала Соколова, англичане произвели в начале октября 1945 года. Старт той же баллистической ракеты Фау-2, но уже собранной руками советских специалистов на советском полигоне в Капустином Яре произошел спустя два года. А через десять лет в начале октября 1957 года будет запущен уже с другого полигона — Байконура — первый искусственный спутник Земли.
Первый успешный полет боевой баллистической ракеты в нашей стране состоялся 18 октября 1947 года в 10 часов 47 минут утра. Примерно через минуту после старта в «Капьяре» (усеченное название полигона в Капустином Яре) ракета Фау-2 поднялась на 23 километра, развернулась и легла на заданный курс. Забравшись на высоту почти в 90 километров, снаряд затем снизился и упал в 274 километрах от старта.
Участники запуска плакали от счастья, смеялись, обнимались. Главного конструктора Королева и начальника космодрома Вознюка качали. Председатель Государственной комиссии Н. Д. Яковлев звонил в Кремль, докладывал об успехе И. В. Сталину. Руководитель государства приказал объявить благодарность всем участникам пуска.
Как пишет Я. Голованов в своей книге о Королеве, Сергей Павлович рассказывал нескольким людям, что он был на совещании у Сталина, которое состоялось в конце 1947 года после успешных пусков восстановленных из металлолома Фау-2.
Вундеркинд из Коканда
Среднюю школу Константин закончил в глубоко тыловом и узбекском городе Коканде в 1943 году. В аттестате у эвакуированного воронежца были одни только пятерки. Он мог поступать в высшее учебное заведение без экзаменов. Выбрал Московский авиационный институт. Послал документы. Вызов пришел с большим запозданием по причине военной неразберихи.
В МАИ Константина огорошили: «Опоздали, товарищ орденоносец, на месяц, прием давно уже закончен.
Переживал Константин недолго — узнал, что можно поступить в МВТУ (училище только что вернулось из эвакуации) и подался туда. Поступить удалось на факультет тепловых и гидравлических машин.
В Московском высшем техническом училище имени Н. Э. Баумана не топили. Холод жуткий. Чертить было невмоготу.
Жил в «общаге» в Лефортово. Пятеро в одной комнате. Создали коммуну со строжайшей экономией.
После первого курса — кстати, многих тогда отчислили за неуспеваемость — пошел полный отличник учебы Константин Феоктистов к ректору. Так, мол, и так, хочу специализироваться по летательным аппаратам, и потому отпустите в МАИ. Туда, где авиация и откуда до ракет рукой подать. А ректор ему ответил: «Никуда переходить не надо, а что касательно ракет, то есть у нас, дружок, целых две кафедры, которые весьма близки к газодинамике и управлению ракетами, и чему ты хочешь научиться, там научишься».
Руководили кафедрами Юрий Александрович Победоносцев и Владимир Васильевич Уваров. Феоктистов выбрал Уварова, профессора по газовым турбинам. И скоро понял: действительно, никуда переходить не надо, реактивные двигатели и ракеты — это почти рядом. А вскоре вообще убедился, что самое важное — это общетехническая подготовка и лучше, чем в МВТУ, ее нигде не получишь.
Темой дипломного проекта Константина Феоктистова был воздушно-реактивный двигатель с осевым компрессором. Состоявшаяся в середине июня 1949 года защита оказалась весьма успешной. Присутствовали крупные специалисты газодинамики и хвалили по-крупному, за то, что дипломник использовал при расчете компрессора новые номограммы и экспериментальные кривые.
Выпускник МВТУ 1949 года был распределен в Куйбышев, в недавно созданное КБ при большом и секретном заводе. Когда он прибыл на место назначения, то оказалось, что многие начальственные должности в среднем звене занимали выпускники МАИ того же 1949 года.
Феоктистова назначили сначала инженером КБ, потом механиком цеха. А вскоре он — начальник пролета, которому нужно было пустить в ход «нитку» сварочных станков-автоматов.
В общем, в Куйбышеве московскому вундеркинду в очках с большими диоптриями была уготована на режимном предприятии долгая и славная жизнь. Но судьба распорядилась иначе. В январе 1950 года его послали на стажировку в самое ближнее Подмосковье на секретное предприятие, где Главным конструктором был некто Сергей Павлович Королев. Он и еще несколько талантливых проектировщиков из окружения Короля имели четкую глобальную и даже космическую ориентацию.
После стажировки Феоктистов вернулся в свое КБ и стал работать проектантом. Но через год задумал поступить в московскую аспирантуру в одном из секретных НИИ, где ветеран ракетной техники, бывший гирдовец, соратник Королева Михаил Клавдиевич Тихонравов возглавлял специальную группу теоретических исследований перспективных проблем ракетно-космической техники. Так вот у последователя Циолковского по прозвищу Тихонрав была группа аспирантов; в эту команду и нацелился попасть молодой специалист с сокращенным прозвищем ФКП — Константин Петрович Феоктистов.
Школа на Садовой
Для Владика Ивановского 1 сентября 1948 года — глубочайшая биографическая отметка: он пошел учиться в Школу № 1 РУЖД, то есть Рязано-Уральской железной дороги.. Как памятен Владику был тихий, даже душноватый первый день осени, когда по уютнейшей Астраханской, а потом по тенистой Садовой он шел в наутюженных штанцах с помочами и серой миткалевой рубашке с завернутыми по локоть рукавами, с кирзовым портфеликом в правой руке и пучком ромашек в левой, — первый раз в первый класс! И самое горячее в мире, самое добрострастное сердце — мамино — было будто бы рядом и синхронно колотилось с сердечком Владика, которое тоже не пребывало в покойном ритме. И был у них на двоих счастливый резонанс самой высокой радости духа.
Когда начался второй месяц учебы Владика в первом классе железнодорожной школы на Садовой улице в городе Саратове, он сменил наконец карандаш на ручку с вставным перышком. Он пылал ликованием, ему даже снилось, как он покрасивше напишет в тетрадке в косую сетку... И, увы, наделал кляксы! За что и получил первую в жизни двойку!
Владиславу Ивановскому припоминается в сочной яркости середина октября 1948 года с безоблачным хрустальным небосводом, с похожими на метлы голыми тополями на Астраханской улице и бумажным шорохом опавшей, пересохшей листвы в сиреневых посадках.
Вот в ту осень, 10 октября 1948 года, в соседней Сталинградской области на секретнейшем полигоне Капустин Яр удачно стартовала первая советская баллистическая ракета дальнего действия Р-1, переделанная из немецкой «Фау-2» под руководством ученика Циолковского и соперника фон Брауна Сергея Павловича Королева.
Идеи Тихонрава
Выпускник МВТУ 1949 года был распределен в Куйбышев, в недавно созданное КБ при большом и секретном заводе. Когда он прибыл на место назначения, то оказалось, что многие начальственные должности в среднем звене занимали выпускники МАИ того же 1949 года.
Феоктистова назначили сначала инженером КБ, потом механиком цеха. А вскоре он — начальник пролета, которому нужно было пустить в ход «нитку» сварочных станков-автоматов.
В общем, в Куйбышеве московскому вундеркинду в очках с большими диоптриями была уготована на режимном предприятии долгая и славная жизнь
После стажировки в Подмосковье Феоктистов вернулся в свое КБ и стал работать проектантом. Но через год задумал поступить в московскую аспирантуру в одном из секретных НИИ, где ветеран ракетной техники, бывший гирдовец, соратник Королева Михаил Клавдиевич Тихонравов возглавлял специальную группу теоретических исследований перспективных проблем ракетно-космической техники.
В сороковые и в начале пятидесятых годов мало кто верил и в ракеты и в завоевание космоса, и даже С.П. Королев, услышав впервые предложения М.К. Тихонравова, усомнился в их осуществлении в ближайшее время. И только приехав к Тихонравову в НИИ-4 и посмотрев его расчеты и графики, он убедился в осуществимости космического полета в ближайшее время с помощью пакетных ракет, созданных из уже существующих ракет.
...Родился Тихонравов в 1900 году во Владимире, в 1919 году вступил добровольцем в Красную Армию, а на следующий год был зачислен курсантом в Институт инженеров Красного воздушного флота, тот, что потом стал Военно-воздушяой инженерной академией имени Н. Е. Жуковского.
В 1921 году Михаил Клавдиевич увлекся конструированием планеров, и, надо сказать, все его машины с успехом летали на всесоюзных соревнованиях. Тогда, кстати, он познакомился и подружился с Королем — студентом МВТУ Королевым.
Закончив академию, Тихонравов поступил на работу конструктором в КБ Н. Н. Поликарпова, принял участие в создании ряда первенцев отечественного самолетостроения.
В 1931 году он возглавил группу моторного оборудования в Центральном авиационном КБ имени Менжинского. Написал несколько специальных брошюр в этой области.
В 1933 году перешел работать в ГИРД. Там возглавил бригаду, занимавшуюся постройкой ракетных двигателей и ракет на жидком топливе. Начальником ГИРДа и руководителем бригады крылатых ракетных аппаратов был С. П. Королев, руководителями других бригад — Ф. А. Цандер и Ю. А. Победоносцев.
17 августа 1933 года была запущена первая советская жидкостная ракета конструкции Тихонравова, а руководил пуском Королев.
В 1933 году на базе ГИРДа и ГДЛ был создан Реактивный НИИ, и Тихонравов возглавил в нем отдел по ЖРД и баллистическим ракетам на жидком топливе.Он побывал в ту пору в Калуге и рассказал ракетному энтузиасту про московские попытки.
В 1935 году вышла его широко известная книга «Ракетная техника». Тогда же Тихонравов опубликовал одну из первых в стране статей по проблеме управления полетом ракеты.
В 1936 году Михаил Клавдиевич руководил созданием и пусками одной из самых крупных тогда отечественных жидкостных ракет — «Авиавнито».
В предвоенные и военные годы Тихонравов занимался проблемами устойчивости полета и кучности стрельбы твердотопливных ракет типа «катюша», а также проектированием ракетного самолета.
Еще в 30-е годы он начал разработку проекта большой ракеты, способной поднять человека в стратосферу.
К 1945 году эта работа вылилась в проект ВР-190, сделанный им же совместно с Н. Г. Чернышевым, — высотная ракета с герметичной кабиной для поднятия двух человек на высоту до 200 километров.
В 1946 году создал в МАИ студенческий «космический» кружок, из которого вышли инженеры-космонавты Макаров, Елисеев, Севастьянов, многие крупные специалисты ракетного дела.
Был он человеком самых разных интересов и увлечений. Не говоря подробно о его планерах (одни названия их что стоят: «Жар-птица», «Змей Горыныч», «Гамаюн», «Комсомольская правда») и машущем полете (в 1937 году вышла его монография по орнитоптерам), стоит вспомнить, что он был «профессиональным» филателистом и более тридцати лет занимался коллекционированием и изучением... жуков. Делал даже доклады перед специалистами-энтомологами. Любил и изучал поэзию.
В работе Михаил Клавдиевич умел зажечь и увлечь единомышленников. Он был человек настойчивый, даже иногда упрямый, но в то же время мягкий, внимательный, отзывчивый. Умел быть ироничным, умел подсказать, вовремя дать совет, умел и смолчать, когда надо. Он был человеком очень верным идее, за которую стоял. В этом они, Король и Тихонрав, — при совершенно различных натурах — брали в пример духовный героизм Циолковского и в том очень походили друг на друга. Но в отличие от Сергея Павловича Михаил Клавдиевич не проявлял высоких бойцовских качеств, когда за идею приходилось сражаться.
Генерал-ракетчик А. И. Нестеренко узнал в 1946 году, что в НИИ-1 МАЛ существует группа М.К. Тихонравова, которая работает над созданием ракет дальнего действия и использованием их для полета человека в космос.
Несмотря на недоверие и недовольство начальников, Алексей Иванович связался с Михаилом Клавдиевичем, пригласил его в свой НИИ-4 для беседы. А после рассказа Тихонрава о работах его группы предложил всей «команде» перейти в НИИ-4, при условии, что она будет работать по профилю института, так как руководство Академии артиллерийских наук не согласится на космическую тему.
Одновременно договорились, что Нестеренко не будет препятствовать работе группы сверх плана над своей темой. Это устроило Тихонравова, и в декабре 1946 г. его группа из 22 человек перешла в НИИ-4 МО, руководил которым бывший гвардейский командир дивизиона реактивных минометов «Катюша», Герой Советского Союза, генерал-ракетчик и военный космист А. И. Нестеренко.
Входили в команду Тихонрава математики Игорь Марианович Яцунский, Глеб Юрьевич Максимов, Лидия Николаевна Солдатова, Алексей Андреевич Брыков, Ян Иванович Колтунов и другие. Чуть позже к ним присоединились системщики Игорь Константинович Бажинов, Олег Викторович Гурко. Каждый из них тогда решал одну или несколько теоретических задач, связанных со спутником: Яцунский (его считали универсалом) занимался участком выведения спутника и возвращением его на Землю. Максимов — анализом движения спутника по орбите, Бажинов — участком спуска, Гурко — тепловыми задачами, Колтунов — динамикой старта.
Следует заметить: с самого начала группа ориентировала свои расчеты на возможности ракет, разрабатываемых в КБ Королева. Сергей Павлович консультировал эти работы, а Михаил Клавдиевич, в свою очередь, был консультантом КБ.
В течение 1947-го и в начале 1948 г. группа Тихонравова без ЭВМ проделала колоссальную расчетную работу и доказала, что с помощью пакетной ракеты, состоящей из одноступенчатых ракет с дальностью около тысячи километров, можно вывести на орбиту искусственный спутник Земли.
Тихонравов сделал доклад на научном совете НИИ-4. С большим трудом удалось добиться включения доклада М. К. Тихонравова в план научной сессии Академии артиллерийских наук.
14 июля 1948 г. на научной сессии Академии артиллерийских наук М. К. Тихонравов выступил с докладом «Пути осуществления больших дальностей стрельбы ракетами», где развил идею Циолковского об эскадре ракет, предложил пакетную схему ракеты на базе существующих ракет.Завершил он свой доклад словами: «Таким образом, дальность полета ракет не только теоретически, но и технически не ограничена».
Доклад встретили молчанием, не зная, как на него реагировать. Было много иронических усмешек, а один высокий чин изрек: «Институту, наверное, нечем заниматься, и потому вы решили перейти в область фантастики». И это о докладе, который изменил ход развития ракетно-космической техники, привел к созданию первой в мире межконтинентальной ракеты и первого в мире спутника!..
Только Король серьезно отнесся к докладу Тихонрава. Он специально приехал в нестеренковский НИИ-4, увидел расчеты и графики тихонравовцев и сказал окружившим его инженерам: «Вы — инженеры с большой буквы!»
Королев ухватился за идею пакетной ракеты и наладил сотрудничество с командой Тихонравова, воплотив идеи Михаила Клавдиевича в ракете Р-7.
...Года полтора Феоктистов был «чистым» аспирантом — готовился и сдавал кандидатский минимум, начал выбирать тему диссертации. Взял направление из области теоретических расчетов движения искусственного спутника Земли. Но к этому времени — была весна 1953 года — он почувствовал, что тянуть в аспирантуре ему очень трудно. В смысле материальном. Стипендия маленькая, а он уже обзавелся семьей, вот-вот должен был родиться сын. Время после смерти Сталина было трагически тревожное.
Феоктистов решил поступить работать младшим научным сотрудником в НИИ-4. Работу он получил хотя и ракетную, но от космоса еще пока далекую — в области теории движения крылатых ракет.
Сказалась хорошая общетеоретическая подготовка, полученная за полтора года в аспирантуре у Тихонрава. ФКП скоро стал бесспорным лидером в группе вычислителей. К лету 1954 года его «мальчики» подготовили большой отчет, и на его основе Феоктистов написал и в начале 1955-го защитил кандидатскую диссертацию.
После защиты он надеялся вернуться в группу Тихонрава, занимавшуюся теорией спутников, но ему дали другую тему — связанную с расчетами траекторий баллистических ракет.
В распоряжении вычислителей тогда уже были ЭВМ, и они смогли создать высокоточные методы расчета ракетных траекторий. ФКП, руководитель группы, почувствовал себя личностью приметной среди специалистов-балистиков...
Ремесленник литейного дела
В мае 1949 года Юрий Гагарин окончил шесть классов Гжатской средней школы, а осенью поступил в Люберецкое ремесленное училище по специальности формовщик-литейщик.
Мечта о небе, родившаяся под влиянием дружбы с дядей Пашей и впечатлением от встреч с военными летчиками, стремительно заполняла все его существо. Однажды в своей тетради Юрий написал: «Земля — колыбель разума, но нельзя вечно жить в колыбели. Циолковский». Формировался характер юноши, выкристаллизовывалась его детская мечта — летать.
«...Среди тех людей, кто помогал Юрию ступенька за ступенькой одолевать крутую дорогу в космос,— писал Валентин Гагарин о своем брате,— кто помогал родиться и окрепнуть его мечте,— одно из первых мест по праву принадлежит двум летчикам-героям, посадившим свои самолеты у нашего села... в сорок первом году».
В середине декабря 1949 года Юрий Гагарин был принят в ряды Ленинского комсомола Ухтомским горкомом ВЛКСМ Московской области. Об этом радостном событии он написал домой.
...В сентябре 1950 года после заводской практики на заработанные деньги Юра купил фотоаппарат «Любитель», с большим увлечением учился фотографировать. Снимал все: природу, животных, дома, людей. Часто фотографии ему не нравились, Юрий искренне переживал, сокрушался, не предполагая, что эти первые увлечения фотоделом в скором времени станут частью его профессиональной деятельности. Начал заниматься в вечерней школе рабочей молодежи.
В мае 1951 года Юрий окончил седьмой класс вечерней школы рабочей молодежи, а через месяц — с отличием окончил Люберецкое ремесленное училище по специальности формовщик-литейщик.
В июле, попрощавшись с ремесленным училищем, приехал в отпуск в Гжатск. Советовался с родителями о своей будущей жизни. Отец настаивал идти работать, мать просила продолжать учебу. Юра интересовался историей семьи и был крайне ошеломлен нищенской жизнью своих предков.
