Глава 1.9 Чкаловское направление
Наперекор «стриму»
У саратовских парней был строгий экзамен на звание волгаря — то есть бедового и крепкого духом мужика. Для этого требовалось хотя бы раз переплыть Волгу. Не всю, конечно, — возле Саратова ее общая ширь более трех километров. Но хотя бы коренную часть, от плотов у Провиантской набережной до Казачьего острова. Тут метров 800 надо плыть наперекор быстрине, одолевая крутую волну.
Владик сдавал такой экзамен своему дядюшке То Ли Федрычу. Так неуютно чувствуешь себя до середины: страх вяжет руки, заплетает ноги, и только прорвавшись за половину пути, успокаиваешься гарантией: заветный берег уже различим, доплыву!
Конечно же, «индустрики» гагаринского поколения, многие дни проводившие у Волги, запросто перемахивали вплавь на Казачий.
...Успешно завершив учебную пилотскую программу аэроклуба, Юг одновременно подготовил и на «отлично» защитил дипломный проект литейного технолога. В качестве мастера производственного обучения получил распределение на военный завод в Томск. Однако в Сибирь молодой специалист Гагарин раздумал ехать.
Был в его жизни особенный денек в июне 1955-го, когда, спрятав в укромном места легкую одежонку, Юг прыгнул с крутого бережка в Волгу под Бабушкиным взвозом. Переплыв стрежень мощными спортивными гребками, он упругой поступью вышел по мелководью на остров. Там лег на горячий песок, заслонил глаза рукой от солнца и стал трудную думу думать: ехать по направлению из управления или под покровительством военкомата на летчика доучиваться?
В выписке из сводок успеваемости учащегося IV курса литейного отделения группы Л-42 Гагарина Юрия Алексеевича против 32 предметов стоят пятерки. Только против психологии — 4.
«Хорошо» оценила знание человеческого фактора Гагариным психолог по совместительству Шапирова. Не по злу, а по объективности. Не знала, трепетно строгая Надежда Святославовна, что недоразумение учинил нахальный учащийся литейщик: перед самым ответом поменялся с Югом экзаменационными билетами. Пришлось Гагарину шпарить экспромтом, при этом малость запутался в терминах исторического материализма.
«Буравчатым» стимулом в познании человека для будущего летчика-истребителя оказалась эта «четверка» в дипломе. Жажда постижения открыла Первому космонавту отношения понятий, касающиеся сознания человека, на время покинувшего колыбель разума — родную планету. Об этом Ю. Гагарин и В. Лебедев написали книгу «Психология и космос», которая была опубликована издательством «Молодая гвардия» весной 1968 года. Может, послал бы эту книгу Юрий Алексеевич в Саратов, красивой женщине-психологу Надежде Святославовне. Да только вышла эта умная, с дальними перспективами научно-популярная книга уже после трагической и таинственной по обстоятельствам гибели Первого космонавта.
Направление военкомата
После защиты дипломного проекта совесть «индустрика» Юга была чиста: главного он добился. «Ничто меня не связывало, — вспоминал позже Ю. А. Гагарин. — Родителям помогали старший брат и сестра, своей семьей я пока еще не обзавелся. Куда захотел, туда и поехал. Знания везде могли пригодиться. В стране шли большие созидательные работы. Товарищи разъезжались — кто в Магнитогорск, кто в Донбасс, кто на Дальний Восток, и каждый звал с собой. Я ведь со многими дружил, привык жить в коллективе, в общежитиях...».
В последующие дни Юрий летал вместе с инструктором, а потом и самостоятельно на учебном Як-18.
...И все же начало самостоятельных полетов Юрий пропустил: в это время в техникуме шли государственные экзамены. В аэроклубе волновались: как же так — комсорг курсантов и вдруг не явился на полеты...
Экзамены Юрий сдал отлично, успешно защитил диплом и получил квалификацию техника-технолога литейного производства — мастера производственного обучения. Сразу после того он преодолел душевный кризис ориентации и появился в Дубках на поле аэроклуба.
Его командир звена Сергей Иванович Сафронов, Герой Советского Союза, боевой пилот, лично знавший Чкалова, строго посмотрел на Юга, когда тот, щелкнув каблуками, доложил:
— Товарищ командир! Курсант Гагарин прибыл после сдачи экзаменов и получения диплома. Разрешите приступить к полетам.
— Как сдал-то, Гагарин? — с фронтовой грубоватостью спросил Сафронов.
— Красный диплом, товарищ командир! — Юг протянул командиру увесистую книжечку диплома, где поверху красным было помечено: «С отличием».
— Поздравляю. Приступайте к полетам. И чтобы в дальнейшем... в общем, без пропусков!
Если бы Юг не повернулся по-военному, а прежде взглянул бы в глаза боевому летчику, то увидел бы, как лучились эти глаза светом энергии. Но Гагарин уже щелкнул друг о дружку задниками кирзачей и, не оглядываясь, двинулся к руководителю полетов. Юг тогда не догадывался, что он — любимый ученик Сафронова.
Саратовские Дубки
Итак, летный лагерь Саратовского аэроклуба «Дубки». Именно там почувствовал дипломированный мастер производственного обучения литейщиков, что значит летная работа. Почти все инструкторы в прошлом были фронтовиками-орденоносцами, боевыми летчиками, а потому и весь уклад жизни в лагере напоминал обстановку военного гарнизона. Твердый распорядок дня, требовательность на занятиях, частые полеты...
Месяцы классных занятий, долгая, упорная работа на тренажере не пропали даром. И все же в первом полете Юрий услышал много замечаний от инструктора. На прямой, когда Юрий сам повел самолет, то и дело в наушниках раздавались слова:
— Скорость!
— Высота!
— Крен!
— Направление!
Юрий смотрел то на горизонт, то на приборы и явно не успевал следить за всем; как говорится, глаза разбегались. Словом, ему казалось, что летит как «перекати-поле».
— Разрешите получить замечания? — виновато спросил Гагарин у инструктора после приземления.
— Для первого раза летали нормально,— ответил Мартьянов.
...3 июля 1955 года газета саратовских комсомольцев «Заря молодежи» опубликовала репортаж о вчерашних полетах аэроклубовцев.
Журналист Евгений Петров писал: «Начинается подготовка к полетам. В этот день программа разнообразна. Одни будут отрабатывать полет, другие—посадку, третьи — пойдут в зону, где им предстоит выполнять различные фигуры пилотажа.
Сегодня учащийся индустриального техникума комсомолец Юрий Гагарин совершает свой первый самостоятельный полет. Юноша волнуется. Но движения его четки и уверенны. Перед полетом он тщательно осматривает кабину, проверяет приборы и только после этого выводит свой Як-1В на линию исполнительного старта. Гагарин поднимает правую руку, спрашивает разрешения на взлет.
— Взлет разрешаю,— передает по радио руководитель полетов Н. Ф. Пучик».
10 июля 1955 года Югу подарили газету со статьей, в которой целый абзац был посвящен индустрику Гагарину. Гуляя по городу, он зашел в редакцию поблагодарить журналиста.
Газету «Заря молодежи» Юг послал домой. «Первая похвала в печати,— скажет потом Юрий Алексеевич,— многое значит в жизни».
17 июля 1955 года из Гжатска пришло письмо. Анна Тимофеевна писала: «Мы гордимся, сынок, тобой... Знаем, что вырастаешь ты достойным нашего великого времени человеком, но ведь в жизни так много соблазнов, которые способны повернуть путь в сторону. За газету спасибо, порадовал, но смотри не зазнавайся...»
Семьдесят четыре раза инструктор поднимал молодого пилота в воздух. Семьдесят четыре вывозных полета, каждый из которых впечатлял, как показательный урок.
...В конце октября 1955 года курсант Саратовского аэроклуба Юрий Гагарин получил назначение в ЧВАУЛ — Чкаловское военное авиационное училище летчиков в Оренбурге.
Саратовцы сохранили «Як-18», на котором обретал атмосферные крылья Гагарин; уже много лет в краеведческом музее демонстрируются два «яка»: купленный в 1943 году для фронта пчеловодом Ферапонтом Головатым и тот, на котором в 1955 году поднялся в небо над Волгой будущий Первый космонавт.
...В лето 1955 года началось строительство вблизи бывшего Аральского моря в казахской полупустыни космодрома и населенного пункта. Командовать военными силами на сверхсекретном полигоне было поручено уроженцу Саратовской области из села Широкий Карамыш Алексею Ивановичу Нестеренко, космическому «оппоненту» Сергея Павловича Королева.
В мае 1955-го Владик и Сурик закончили, наконец, седьмой класс и ринулись с заявлениями в старинный особняк на площади Фрунзе в Саратове, в ШПОЛ — спецшколу летчиков. Документы у них дружелюбно приняли и пригласили на вступительные экзамены в августе. Счастливый, Владик укатил в деревню под Аткарском, к инженеру по кормозапарникам, коммунисту-тридцатитысячнику и дядюшке Михаилу Осиповичу Ивановскому. Работал копнильщиком на комбайне в колхозных полях. На полевом стане в обеденный перерыв прочел в газетах хрущовский приказ о расформировании по всему Союзу летных спецшкол.
Как раз в те дни в недалеком Аткарске гостил выпускник Саратовского индустриального техникума, учлет аэроклуба Юг. Его дружелюбный товарищ по отряду учлетов Михаил Соколов пригласил Гагарина в гости к своему дяде в Аткарек. Юг охотно согласился поехать. Легкий на подъем, без претензий на сервис, он отправился в гости на товарном поезде. Многонедельное напряжение сменилось раскованностью, Юг был весел, напевал советские лирические песни, заметно перевирая мелодии, с ненасытным интересом смотрел на проплывающие мимо села, леса, поля.
У Гагарина было удивительное чувство контакта с людьми. Позднее Валентин Гагарин скажет: «Юра смело входил в чужой мир и с удивительной легкостью мгновенно создавал свой».
Строгое слово
Отпуск в конце сентября выкроился всего на недельку. Юг из Саратова махнул поездом через Москву в Гжатск.
Братья одобрили выбор «среднего» — стать военным летчиком. "Должен быть в нашей семье и военный«,— твердо сказал старший брат Валентин. Младший Борис влюбленно кивал белокудрявой, как у пастушка, головой. Мать и сестра Зоя окружили ласковым вниманием: поди ж ты, их любимец и баловень Юрашка теперь солдат, защитник Родины.
Шумливо ворчал отец, Алексей Иванович, не очень одобрявший столь затянувшуюся учебу «блудного» сына.
— Почитай, уже дюжину лет за партой,-— сердито сказал Гагарин-старший.— Пошто учиться: специальность воспитательная для производства, голова, слава Богу, схватывает знания неплохо, так что, работай, Отечеству и семье пользу отдавай... А долго учиться тоже вредно...— Не думал тогда Алексей Иванович, что его сыну предстоит учиться всю предстоящую и такую быстролетную жизнь.
Юг знал, чем можно убедить отца, редко он пользовался этим приемом, но сейчас, накануне отъезда, вынужден был прибегнуть к. нему.
— Папа, ведь меня военкомат призвал, могу ли я не выполнить своего долга?
Мгновенно убедило старого солдата, сержанта запаса строгое слово «военкомат».
...В письме из Оренбурга домой Юрий рассказал о том, как доехал, свои впечатления о дороге, о том, что в этих местах жива авиационная слава Чкалова. В городе много людей, которые помнят его, знают его родственников.
«Итак, началась моя военная жизнь!— писал Юрий Гагарин аэроклубовскому другу Виктору Порохне, ставшему студентом Московского института стали и сплавов.— Нас всех, как новобранцев, подстригли под машинку, выдали обмундирование — защитные гимнастерки, синие бриджи, шинели, сапоги. На плечах у нас заголубели курсантские погоны, украшенные эмблемой летчиков — серебристыми крылышками. Я нет-нет да и скашивал глаза на них, гордясь и радуясь, что приобщился к большой семье Советской Армии».
Строгий и мудрый военный распорядок всецело подчинил Юга. В книге «Дорога в космос» об этом периоде Юрий Алексеевич писал: «...мне по душе были и артельный уют взвода, и строй, и рапорты в положении „смирно“, и солдатские песни...»
Для прохождения курса молодого бойца Юг был назначен во взвод капитана Бориса Федорова, строгого и требовательного командира. Через неделю, ознакомившись с личным делом Гагарина, он неожиданно подобрел к молодому курсанту.
— У вас, оказывается, 196 полетов?— сказал капитан с искренним удивлением.— Молодец, однако!.. И налет уже сорок два часа.
7 ноября 1955 года Юрий с восхищением наблюдал военный парад, прохождение войск Оренбургского гарнизона на военном параде в честь 38-й годовшины Советской власти.
Четкость и выровненность шеренг, монолитность колонн, строгая очерченность квадратов доставляли истинное наслаждение. Очень хотелось Югу быть среди этих счастливых людей, маршировавших на центральной площади города.
На политзанятиях молодым бойцам рассказали историю училища. 10 августа 1921 года была создана московская школа воздушного боя и бомбометания. Затем училище сформировали в Серпухове... Летали пилоты на гигантских бомбардировщиках «Илья Муромец». Руководил летной подготовкой в первые годы существования школы Борис Николаевич Кудрин, в будущем известный летчик-испытатель, который первым в Советском Союзе испытывал в планерном варианте реактивный самолет БИ-1, а выпускник этого же училища Григорий Яковлевич Бахчиванджи первым взлетел на этой удивительной машине.
В годы Великой Отечественной войны выпускники училища проявили массовый героизм. Тысячи воспитанников награждены орденами и медалями СССР, 236 стали Героями Советского Союза, 9 из них удостоены этого звания дважды.
Через шесть лет к этим прославленным именам с гордостью будет добавляться имя пока неизвестного курсанта Юрия Гагарина.
...После Дня советской Конституции 5 декабря 1955 года Юрий Гагарин первый раз в жизни стрелял из боевого оружия. Упражнения закончились, но азарт стрельбы так захватил Юга, что он изъявил желание вновь отстреляться, чтобы выполнить упражнения на отлично. Ему разрешили.
В конспекте Юг записал краткие сведения о Кибальчиче, сделал выписки из проекта воздухоплавательного прибора, составленного Кибальчичем. Поразила курсанта огромная степень силы воли народовольца:
«Находясь в заключении, за несколько дней до своей смерти я пишу этот проект. Я верю в осуществимость моей идеи, и эта вера поддерживает меня в моем ужасном положении...»
В классном отделении стихийно возникла дискуссия о летательных аппаратах недалекого будущего. Разумеется, разговор шел о ракетах, космических кораблях, межпланетных полетах.
В учебной библиотеке училища Югу разрешили посмотреть фонд книг К. Э. Циолковского. Среди огромных фолиантов он нашел сиреневый томик «Избранные труды К. Э. Циолковского. Книга вторая. Реактивное движение. Под редакцией инженера Ф. А. Цандера. 1934 год».
В своем предисловии инженер Цандер писал: «Циолковский принадлежит к числу тех людей, которые своей любовью к делу и проницательностью ума нашли новое в области, в которой люди науки еще мало сделали по выявлению имеющихся практических возможностей».
...Своему другу-наставнику в Саратове Мартьянову Юг писал перед Новым 1956 годом: «Учеба проходит нормально. В увольнение пока мы еще не ходили... Все дни заняты учебой. Преподаватели здесь хорошие, но строгие, а командиры тоже. Шприца дают часто... Привыкаем к солдатской жизни. Нам это не очень трудно. Летать, очевидно, начнем в конце зимы. Сейчас ждем прибытия новых машин с носовой установкой... Думаем, что летом придется полетать на них...»
В те же дни Юг отправил поздравление с Новым годом в Гжватск. «Мама,— писал он,— все идет, как я предполагал. На днях, это будет в январе, приму присягу и по-настоящму начну изучать реактивную технику. Будущее авиации в больших скоростях. Возможно, учтут мое авиационное прошлое— я ж аэроклубовец, со званием пилот,— и сократят сроки учебы. Убеди папу, что учиться мне необходимо. Настоящий защитник Родины тот, который умеет хорошо владеть оружием».
По словам старшего брата Валентина Гагарина, «...такие ребята, как наш Юрий, в некотором роде были находкой для военного авиационного училища... Годы учебы в ремесленном и индустриальном техникуме научили их носить форменную одежду, они воспитали в них чувство коллективизма, чувство товарищеского локтя. Эти ребята умели своеобразно решать самые сложные житейские задачи, обходиться без опеки со стороны людей, старших по возрасту, без той мелочной опеки, которая подчас так вредит юношам и девушкам, надолго задержавшимся под родительским крылом».
...8 января 195б года — торжественный и памятный день: прием военной присяги. Этот день каждый курсант запомнил на всю жизнь.
«За окнами на дворе трещали морозы,— писал несколько лет спустя Юрий Гагарин,— поскрипывали деревья, ослепительно сверкали снега, освещаемые солнцем».
Настроение у курсанта Юга приподнятое, высокое чувство ответственности перед Родиной придает новые силы, уверенность в необходимости и правоте выполняемого дела.
К обязанностям редактора боевого листка прибавилась новая: секретарь комсомольской организации. «Какой же принцип распределения обязанностей?— подумал Юг.— Кто везет — на того и кладут». Когда он поделился своими сомнениями с командиром эскадрильи, тот уклончиво заметил: "Полководцы должны знать все«.— «Ну, спасибо. Вдохновляющая перспектива». Через день Юрия Гагарина назначили агитатором. И вскоре после того официально назначили командиром классного отделения. Забот еще прибавилось.
Учебное время — 12 часов. Рабочий ритм — непрерывное движение: для ума—два миллиона светолет, для ног — двадцать пять километров. Главное — суметь удержаться в заданном ритме, работать в унисон с коллективом, решает он. Не поддаваться соблазнам и лени.
Очень хотелось сфотографироваться, послать фото домой, обещал же. Уговорил местного фотографа «щелкнуть». Четыре друга, чуточку неловкие в новеньких шинелях, еще не обмятых шапках, улыбаются объективу, улыбаются открыто и доверчиво.
26 января командир классного отделения Гагарин тщательно готовился к заступлению в наряд. Пост доверили ему особый: пост номер один, у знамени части. Читал Устав, зубрил обязанности часового, еще и еще раз проверил оружие, побрился, как говорят, до синевы щек.
"Еще не испытанное,— позднее писал Юрий Алексеевич Гагарин в газете "Правда«,— ни с чем не сравнимое чувство гордости наполнило все мое существо. Я чувствовал себя часовым, ответственным за судьбу моей Родины...
Лирик Юг
После ноябрьских праздников курсант Гагарин начал готовить литературный вечер в училище на тему «Образ защитника Родины в поэзии». Он составил программу, подготовил несколько выступающих.
Сам Юг решил прочитать на вечере стихи Леонида Вышеславского: «Да, неспроста у пулемета он глаз две ночи не смыкал, и неспроста среди болота он под обстрелом пролежал...»
Эти и другие стихи украинского поэта он запомнил на всю жизнь. Читали в этот вечер стихи Константина Симонова: «Если дорог тебе твой дом, где ты русским выкормлен был под бревенчатым потолком, где ты, в люльке качаясь, плыл...»
Торжественно звучали стихи Семена Гудзенко: «Когда на смерть идут — поют, а перед этим можно плакать. Ведь самый страшный час в бою — час ожидания атаки».
После этого вечера авторитет Юга в училище стал непоколебимо высоким. Комсомольская организация поручила ему готовить к Новому году концерт художественной самодеятельности.
...На книгу Экзюпери «Ночной полет» в библиотеке была очередь. Повесть в единственном экземпляре строго оберегалась работниками библиотеки. «Скачивать» содержание и текст в память души можно было только в читальном зале, под неусыпным контролем заведующей библиотеки.
Еще в начале курсантской жизни Юг составил список книг, которые считал необходимым прочитать: Горький, Толстой, Пушкин, Есенин, Достоевский, Жюль Верн, Уэллс. Это была программа-минимум.
Просиживая вечера в читальном зале, Юг сделал выписки из книги французского писателя Жана де Лабрюйера: «Сколько протекло веков, прежде чем люди прониклись вкусами древних и вернулись к простоте и естественности в науках и искусстве».
Следующая мысль Лабрюйера, внедрившаяся в ту пору в память курсанта, была более категоричной: «Есть области в которых посредственность невыносима...»
«Есть области...»? Конечно же, профессия военного летчика та самая область, где посредственность и ординарность совершенно не допустимы. Пилот-перехватчик — это концентрированная воля, умение пойти на риск... Военлет, конечно, формируется в обычной среде, но выполняет свои обязанности в особой. Он, как разведчик, действует в одиночку. Нужна концентрация воли, внимания, усилий.
Юг, откинувшись на спинку «штатского» казенного стула в читалке, вскинув округло-твердый подбородок и прикрыв воспаленные от долгого чтения глаза, твердо решает сосредоточиться всецело на учебе. Свое решение с присущей ему последовательной системностью он будет исполнять до своего последнего полета в марте 1968 года.
...Курсант Виктор Боев рассказал в читальном зале Юрию о своей жизни, о трудном детстве, о том, что он сын полка, во время войны потерял своих родственников, был ранен. Виктор часто болел. В училище Боев был принят на льготных основаниях, как участник войны.
— Давай искать твоих родственников,— предложил Юрий.
Принимая это решение, они, конечно, не очень надеялись на успех. И какова же была радость Виктора, когда в начале 1956 года он действительно разыскал своих братьев.
По традиции Новый год курсанты отмечали у наряженной елки. Был концерт, новогодние пожелания, хороводы. В разгар веселья на курсантский праздник пришел генерал, начальник училища. Юрий Гагарин в это время читал стихи, увидев высокое начальство, растерялся, замолчал. Начальник училища извинился и попросил продолжать концерт.
17 января. 1956 года в Оренбургском училище военных летчиков создали литературное объединение. У Юга всегда была тяга к литературе. Но ни стихов, ни рассказов на суд товарищей не выносил. Однако на занятия литературного объединения изредка заглядывал.
В 1961 году на встрече с писателями Юрий Гагарин скажет о своем трепетном отношении к писательскому труду и о своей робости перед чистым листом бумаги.
В конце января 1956 года, накануне ХХ съезда Правящей под руководством Н. С. Хрущева Партии Советского Союза Юг выступил с беседой о Ленине. Он рассказал о ленинской простоте, о привязанности Ленина к детям, об огромной организаторской работе Владимира Ильича. Курсантам очень понравилось выступление комсомольского вожака Гагарина.
