«Небо Гагарина»

Глава 3.6 Гагаринское поле

Зимняя хроника 1965 г.
В Николин день 21 декабря 1964 года Гагарин навестил своего духовного наставника, героического летчика-полярника Николая Петровича Каманина, заболевшего гриппом. Генерал ВВС относился к недомоганию иронически, хотя и приходилось ему то и дело чихать в носовой платок. «Духовник» с интересом слушал рассказы командира отряда космонавтов полковника Гагарина о работе с экипажами кораблей серии «Восход», об освоении космонавтами скафандров для выхода в открытый космос. Юрий Алексеевич напомнил Каманину про назначенное на 28 декабря отчетно-выборное собрание коммунистов в Центре подготовки космонавтов в Звездном городке.
Наставник космонавтов превозмог инфекционный вирус гриппа и вполне бодрый, моложавый и крепкий, как тренер боксеров легкого веса, прибыл в назначенный день в Звездный городок на партсобрание.
В прениях по отчетному докладу выступил полковник Гагарин. Он сообщил, что завершаются отделочные работы в новом жилом доме в Звездном городке и на днях объект будет предъявлен к сдаче.
В первый день Нового года Юрий Алексеевич позвонил ветерану Великой Победы Николаю Петровичу Каманину, поздравил с 1965-м годом — годом двадцатилетия Победы Советского народа над фашизмом.
В разговоре коснулись темы сенсационного сообщения агентства печати «Новости». Некий северно-атлантический профессор из Бельгии утверждал, что для жизни человека космическое пространство чрезвычайно и опасно. И будто бы все космонавты, совершившие орбитальные полеты, имеют тяжкие душевные расстройства, и что пять суток пребывания в космосе — предел для человека.
Каманин посоветовал воздержаться от словесной оппозиции и при том предложил:
— Юра, ты сам у нас глубокий ученый — психолог. Давайте ответим «натовцам» делом.
В середине дня Гагарину позвонил Сергей Павлович Королев, поздравил с Новым годом, просил передать поздравления всем космонавтам, и сообщил не без гордости, что в «Правде» опубликована его статья «Космические дали».
Гагарин сразу нашел статью за подписью профессора К. Сергеева. «Секретный академик» уведомлял избавившихся от хрущовского волюнтаризма читателей о том, что наступило время полетов многоместных космических кораблей.
На следующий день Юг был в гостях у «Блондина» — друга и соседа по лестничной площадке Алексея Леонова, беседовал с ним о предстоящем старте корабля «Восход-2». Сидя на кухне, обсуждали в неформальной обстановке, «за рюмкой чая» заключительный этап подготовки экипажей намеченного на середину марта полета: Беляев — Леонов, дублеры Хрунов — Горбатко.
Все космонавты были подготовлены к первому в мире выходу в открытый космос, но экипаж Беляева — Леонова посчитали наиболее подходящим для этой программы. Гагарин в этом убедился на тренировках экипажа, когда совершил с Беляевым и Леоновым полет на самолете Ty-104, оборудованном под летающую лабораторию — бассейн невесомости.
3 января полковник Юрий Алексеевич Гагарин с супругой Валентиной Ивановной выехали поездом с Павелецкого вокзала в Москве в Саратов на юбилейную встречу с выпускниками индустриального техникума.
Первый космонавт отбыл в железнодорожное путешествие, не предупредив наставников и руководителей. Юг посчитал: поскольку дело личное, то без громкой огласки будет лучше, скромнее, душевнее.
Гагарин очень волновался в почти суточном пути, плохо спал ночь, вспоминал своих друзей по техникуму, аэроклубу.
Десять лет назад он закончил техникум, потом — военное авиационное училище летчиков, затем... Как все стремительно было потом: Заполярье, Центр подготовки космонавтов, орбитальный полет, многочисленные зарубежные поездки.
Его волновала предстоящая встреча с преподавателями, товарищами. Со многими из них он виделся за это время, переписывался, но с другими дорогими душе лицами, а их не так уж мало, встретится впервые после десятилетней разлуки,

Город педагогической юности
4 января. Заново знакомился с городом своей юности. Осмотрел Дворец спорта, побывал на волжском берегу, на Набережной космонавтов, встретился с коллективом завода технического стекла.
5 января. Утром Юг с супругой Валентиной Ивановной приехали в Индустриальный техникум имени Гагарина, где выступил перед учащимися и преподавателями. Потом Юрий Алексеевич побывал в областном комитете ДОСААФ, там встретился с бывшими «учлетовскими» наставниками: инструкторами и преподавателями аэроклуба. Подробно и обстоятельно доложил им о Центре подготовки космонавтов в Звездном Городке, поделился впечатлениями от зарубежных агитационных поездок.
Вечером Юрий Алексеевич присутствовал на торжественном заседании, посвященном 20-летию Саратовского индустриального техникума.
В огромном зале, с залитой ярким светом театральной сценой, с длинным, как пионерский состав детской железной дороги, красноскатерным Президиумом, сидели знакомые Гагарина по техникуму и аэроклубу, товарищи по комсомольской работе, его земляки.
Директор техникума С. И. Родионов рассказал об истории учебного заведения, сообщил, что за двадцатилетнее свое существование «кузница профвоспитания» выпустила значительно более двух тысяч высококвалифицированных мастеров заводской педагогики.
Узнав о болезни Николая Ивановича Москвина — самого уважаемого физика и учителя, Юрий Алексеевич послал ему домой записку: «Дорогой Николай Иванович! Сердечное спасибо вам за науку и знания. Все мы гордимся тем, что прочные хорошие знания получили от Вас.
Желаем Вам крепкого здоровья и всего самого наилучшего».

Перед Рождеством на Гагаринском поле
6 января. Гагарины и почетный «эскорт» выехали в город Энгельс. Много набралось любопытствующих, сопровождающие не смогли сдержать напор журналистов, попутчиков, знакомых.
Юрий Алексеевич охотно рассказал об отряде космонавтов, об утомительных тренировочных и физических нагрузках, ответил на все вспышки вопросы.
Комсомольская областная газета «Заря молодежи» опубликовала накануне Рождества Христова рисованный портрет Юрия Гагарина, сотворенный сотрудником редакции Лемаром Таракановым. Рисунок газетного художника очень понравился Юрию Алексеевичу, и он закомпоновал в оригинал свой автограф.
Как и было предусмотрено программой, Гагарин посетил поле близ села Смеловка, на которое в памятное апрельское утро 1961 года опустился космический корабль «Восток».
Пенсионерка Тахтарова и учетчик первой бригады колхоза Руденко, первыми из землян встретившие советского «пришельца из космоса», горячо обняли Юрия Гагарина и пожелали счастья в личной жизни.
Гагарин преподнес Анне Акимовне и ее внучке пионерке Рите, а также бригадиру полевых работ Руденко подарки, привезенные из Звездного городка.
Пионеры колхоза имени Тараса Шевченко отдали первому космонавту планеты рапорт и приняли его в почетные члены своей организации.
В клубе состоялась беседа с тружениками села. Первый космонавт рассказал о работе своих товарищей по отряду, о скорых будущих прорывах людей в космическое пространство. Председатель колхоза имени Шевченко Л. Т. Итяксов пригласил вновь принятых в ряды колхозников Высоких Гостей в колхозную столовую на торжественный обед.
— Да, если судить по этому богатому столу, то я не проиграл, вступив в ваш колхоз, — сказал Гагарин, заметно возбужденный многочислием застолья и изобилием на столе. — Теперь и я колхозник, как мой трудяга-батюшка.
После колхозного обеда по просьбе «нового колхозника» проехали мимо Гагаринского поля, вблизи которого почти пять лет назад приземлился Первый космонавт Земли. После того Юрия Гагарина и «свиту» повезли в памятный ему город Энгельс. Там Юрий Алексеевич сердечно беседовал с рабочими, ИТР и служащими Завода искусственного и синтетического волокна, ответил на многочисленные вопросы.
7 января. В день Православного Рождества Христова в Саратове, во Дворце пионеров состоялась встреча юных ленинцев с Первым космонавтом планеты.
Ученица 7 класса «А» Наташа Суслова прочитала стихотворение «Первый». Вот несколько строк из этого стихотворения:
Сенсация и новость в мире,
Всем этот день запомнится навек —
Звучат слова взволнованно в эфире:
«Штурмует космос русский человек!»
В тот же день состоялась встреча в Доме офицеров, на которую пришли офицеры, сержанты и солдаты гарнизона.
На один из вопросов: «Каковы лично Ваши космические планы?» — Юрий Алексеевич ответил:
«Мы слетали в космос не для того, чтобы наши космические тренировки на этом этапе окончились. Я лично рассчитываю в будущем побывать в космическом пространстве, совершить новые полеты и, возможно, не один раз. Когда, как и кто из нас полетит, пока трудно сказать. Ясно одно: наступит день, когда космические корабли понесут человека к другим небесным телам».
Во второй половине дня Юрий Алексеевич побывал в областном комитете партии, выступил перед «партаппаратчиками» с сообщением о ближайших проектах советской космической программы.
Затем состоялась обстоятельный разговор с руководством Саратовской области. Проинформировав членов бюро ОК КПСС о планах и задачах Нового Руководства СССР, Гагарин попросил родных ему волжан оказать содействие в досрочном изготовлении сценического оборудования для Дома культуры Звездного городка, заказ на которое был дан на один из заводов Саратова.
Вечером Гагарин и его жена Валентина Ивановна выехали в Москву. На Саратовском вокзале их провожала немалая группа друзей и подруг юности Юга, обалделых и потрясенных до основания души Рождественской радостью от встречи с Первым космоплавателем.

Баллада о свободном пространстве
Готовясь к полету на «Восходе-2», оба космонавта — и Беляев, и Леонов — сильно сдружились. Было любо-дорого видеть, как бережно, с уважением, с подлинной мужской любовью друг к другу они проходили тренировки. В этих занятиях оказалось много нового.
В январе 1965 года всем отрядом космонавты ездили в конструкторское бюро для ознакомления с новым кораблем «Восход-2». Собралась большая комиссия. Главный Конструктор Король подробно рассказал о задачах корабля, а затем предложил «орелику» Леше Леонову произвести выход из кабины через шлюзовое устройство.
Леонов, рыжевато-лысоватый, с озорными синими глазами и щеками, усеянными мелкой коноплей веснушек, старательно и долго надевал скафандр, потом занял место в макете корабля «Восход — 2» и по команде произвел шлюзование. Волновался как на экзамене — ведь за ним наблюдали десятки внимательных глаз членов комиссии и товарищей по отряду. А он после опробования должен был дать грамотное заключение о возможности небывалого: выходе человека в открытый космос.
Об этом Леонов читал в знаменитой фантастической повести Циолковского «Вне Земили». Автор называл исследователей космоса из экипажа орбитальной станции " балахонщиками«.Там описан выход в забортное пространство через шлюз безымянного молодого пилота, облаченного в солнцезащитный чехол — балахон.
Русскому парню из Сибири, военному летчику Алексею Леонову в марте 1965 года суждено было дать свое имя первому человеку в открытом космосе. В повести К. Э. Циолковского «Вне Земли» балахонщик Алексей Леонов рассказывал:
" Когда я увидал, что подо мною бездна, что нигде кругом нет опоры,— со мною сделалось дурно, и я опомнился только тогда, когда вся цепочка уже размоталась, и я находился в километре от ракеты: она виднелась по направлению цепочки в виде тонкой белой палочки.
Я был закутан в блестящий балахон, который, отражая солнечные лучи почти целиком, не согревал меня. Мне сделалось холодно, и от прохлады я, вероятно, очнулся. Я скорей потянул за цепочку и быстро полетел домой. Попорхав некоторое время вблизи ракеты на цепочке между небом и землей, я отвязался и полетел свободно.
Когда ракета едва виднелась, пустил в ход взрывную машину и полетел обратно. Все-таки было страшно... Вы видели, конечно, как я вертелся волчком. Но я совершенно не замечал этого вращения: мне казалось, что небесный свод со всеми своими украшениями и даже с ракетой поспешно вращается вокруг меня.
Я мог остановить это вращение благодаря двум рукояткам от механизмов, приделанным к скафандрам...
Мне же казалось, и никто не мог разубедить меня в этом, что я вращаю своими рукоятками всю небесную сферу с Солнцем и звездами, как карусель: захочу заверчу эту небесную сферу быстро, захочу — медленно, захочу — остановлю. Ось вращения сферы также зависела от меня. Ракета мне казалась то справа, то слева. Только я как будто был неподвижен и вертел миром, как хотел...
Позу я принимал,— вы видели из окон, такую же, какую и вы здесь принимаете, т. е. она менялась по мере утомления ею или под влиянием условий. Если было холодно и я забывал раскрыть балахон для восприятия горячих солнечных лучей, то ежился, как в постели в предутреннем холодке.
Если было жарко, члены тела инстинктивно раздвигались, чтобы увеличить лучеиспускающую и теряющую тепло поверхность. Если не было ни того, ни другого, ... я сжимался калачиком, принимал положение сидячего, плавающего, раздвигал и сдвигал ноги и руки, наклонял голову.
— Мне казалось,— продолжал фантастический Алексей Архипович, — что я притягивал ракету за цепочку, и она покорно подчинялась... Только вращение мое производило иллюзию движения неба.
— Да, жаль, что в этом эфирном просторе, в этом дивном мире, полном блеска и величавой красоты, не испытываешь удовольствия движения... Может быть, это субъективное ощущение пройдет, и мы будем когда-нибудь ощущать свое движение...
Второму безымянному балахонщику, также совершившему на привязи фалом облет орбитальной станции, автор предлагает имя ближайшего друга Циолковского, талантливого ученого-космиста Александра Леонидовича Чижевского.
" Мне почти нечего рассказывать,— заявил Чижевский, другой балахонщик, — я испытал точь-в-точь то же, что и мой товарищ Алексей Леонов, только в обморок не падал. Страх испытывал, но он почти моментально исчез... Да, нервы у меня покрепче!..
— Вы, господа, конечно, знаете,— продолжал он,— как громадно и свободно пространство, окружающее Землю, как оно полно светом и как пусто. Это жаль!.. Как мы теснимся на Земле и как дорожим каждым солнечным местечком, чтобы возделывать растения, строить жилища и жить в мире и тишине. Когда я блуждал в окружающей ракету пустоте, меня особенно поразила эта громада, эта свобода и легкость движения, эта масса бесплодно пропадающей солнечной энергии... Кто мешает людям настроить тут оранжерей, дворцов и жить себе припеваючи!..

Открытый космос
Все космонавты, взлетая в незамутненное небо, рисковали жизнью. Никто пока не мог сказать: сможет ли человек жить и работать за пределами корабля — в открытом космосе? На этот узловой вопрос космоплавания должны были ответить Павел Беляев и Алексей Леонов. Юрий Гагарин за три года до его трагической гибели и Владимир Комаров, который так же уйдет в Вечность через два года, провожали их в марте 1965 года в полет на корабле «Восход-2».
Теперь человеку предстояло один на один, с глазу на глаз оказаться как бы на поверхности Луны. Гагарин и Комаров не скрывали своей зависти к товарищам.
Выход в космическое пространство мог быть осуществлен двояко: методом шлюзования, когда в кабине корабля сохраняется постоянство среды обитания, или путем открытия люка непосредственно в космос.
Способ шлюзования конструктивно сложнее, требует от космонавтов четкой работы. Но он более перспективен для дальнейшего совершенствования космической техники. Ученые и конструкторы, остроумно решив ряд проблем, снабдили «Восход-2» шлюзовым устройством.
Они создали новый тип скафандра — сложное инженерное сооружение, состоящее из многих деталей и узлов, призванное надежно защитить человека в открытом космосе от пагубного воздействия низкого барометрического давления, перегрева или охлаждения, от действия ионизирующей радиации.
Командир Павел Иванович Беляев был человек волевой, целеустремленный. Его сильный характер складывался с детских лет, когда подростком в вологодских лесах вместе с отцом он ходил на медведя, когда в начале Великой Отечественной войны точил на заводе артиллерийские снаряды и когда потом, став курсантом Ейского училища морских летчиков, готовился встать в боевой строй защитников советского неба.
Павел Беляев стал лейтенантом морской авиации в День Победы, а первое боевое крещение получил над бурными водами Тихого океана в борьбе с японскими самураями. Потом ему, авиатору Тихоокеанского флота, довелось охранять наши границы в тревожную пору американо-корейской войны.
Комэск, авиатор, прослуживший на Тихоокеанском флоте более десятка лет, офицер, с отличием закончивший Военно-воздушную академию, Павел Беляев был любим молодежью. Космонавты делились с бывалым комэском своими сомнениями, радостями, тревогами, видя в этом всегда собранном офицере, коммунисте с немалым партийным стажем доброго, отзывчивого, принципиального человека.
...Ранней весной 1961 года незадолго до полета Гагарина на корабле «Восток» с Павлом Ивановичем случилось серьезное происшествие — во время тренировочных парашютных прыжков при приземлении в ветреную погоду он сломал себе ногу. Перелом оказался сложный — двухсторонний. Инструктор Николай Константинович Никитин схватился за голову: из немногочисленной группы космонавтов выбывал один из самых надежных летчиков, и, пожалуй, выбывал навсегда.
Всей группой испытатели космонавты поехали в госпиталь к больному. Привезли фрукты, свежие журналы и последние «космические» новости. Алексей Леонов захватил с собой новое издание «Повести о настоящем человеке»: такая книга способна действовать так же благотворно, как хорошее лекарство.
А когда уходили, врач, отозвав Гагарина в сторону и, сокрушенно покачав головой, сказал:
— Отлетался ваш Павел Иванович... Не видать ему больше истребителей...
— А Мересьев... А Сорокин? — возразил Юг, называя летчиков, которым ни тяжелейшие ранения ног, ни перенесенные операции, ни протезы не помешали возвратиться в строй.
— Так ведь то было в дни войны, — возразил медик.
— Ну, а мы сейчас тоже, как на фронте, — заметил Леонов, напряженно вглядываясь в глаза доктора. Тогда, в марте 1961, военврач не мог знать, что за «особые» летчики приехали навестить друга, не знал и того, что его пациент принадлежит к людям с очень настойчивым характером. Он лишь удивленно посмотрел вслед ловким и крепким, как хоккеисты, военным летчикам.
Хирурги настаивали: нужна операция — она спасет ногу, но летать уже не придется.
— А есть ли другие пути? — допытывался Гагарин.
— Есть. Но это рискованно и нельзя поручиться за успех.
— Тогда рискнем, — решительно заявил Беляев.
— Попробуем, — согласился врач. — Попытка — не пытка...
Но это была самая настоящая пытка. Сломанные кости срастались под нагрузкой.
В конце зимы 1965-го Беляев и Леонов вместе с командиром отряда Гагариным отправились на парашютные прыжки.
Взлетели. Был ветер и облака, как и пять лет назад, в несчастливый день травматизма Беляева. Но ни Гагарин, ни Леонов не заметили на лице друга и тени сомнения или беспокойства. Гагарин и Беляев вдвоем подошли к раскрытой двери самолета. Юг положил руку на плечо «комэска», перетянутое парашютной лямкой, и скомандовал, словно «перворазнику»:
— Пошел!
Павел со счастливой улыбкой ринулся в бездну.
Все удалось в этом красивом прыжке. И парашют раскрылся в заданные секунды, и приземление оказалось точным и мягким. Отныне Павел Беляев вновь становился в первый ряд космонавтов.

Два чуда подряд
Прибыв на космодром в марте 1965 года, командир отряда космонавтов Гагарин и члены экипажей — основного и дублирующего — занялись непосредственной подготовкой к смелейшему эксперименту, похожему на фантастику.
Гагарин, восторженно волнуясь, говорил своему лучшему другу Алексею Леонову: — Ты, Блондин, как орленок, освободишься от сковывающей скорлупы корабля и, раскинув руки, будто крылья, будешь парить над планетой.
— Человек поплывет в космосе, как в море, — говорил академик Королев, напутствуя космонавтов. Он сказал им: — Дорогие мои орелики! Науке нужен серьезный эксперимент. Если в космосе вдруг случатся серьезные неполадки — не устанавливайте рекордов, а принимайте правильные решения.
Как всегда, присутствуя на старте и во время полета, Гагарин поддерживал связь с экипажем «Восхода-2».
В конце первого витка корабль, миновав мыс Горн, оказался над Африкой. Покинув свое рабочее место, Алексей Леонов вплыл в шлюзовую камеру. На командном пункте Гагарин слышал все переговоры космонавтов между собой и. разумеется, то, что они сообщали на Землю.
— Я — «Алмаз-2», — донесся голос Алексея Леонова, — место в шлюзе занял...
— Понял, — чуточку глуховатым голосом ответил ему «Алмаз» Павел Беляев.
— Беру управление на себя.
— Понял.
— Докладываю: «Алмаз-2» находится в шлюзовой камере. Крышка люка «ШК» закрыта. Все идет по плану. Все идет по графику. Самочувствие отличное. Я — «Алмаз». Прием.
Серия кинокамер, установленных в кабине «Восхода-2», в шлюзе, на поверхности корабля, после возвращения космонавтов из полета позволила проследить весь путь Алексея Леонова, увидеть и проанализировать все его действия: как он проплывал, находясь в состоянии невесомости, от своего кресла — ложемента до выходного люка из шлюзовой камеры.
А из космоса продолжали доноситься знакомые голоса, рисующие картину происходившего на орбите.
— Люк «ШК» открыт. Приготовиться к выходу, — приказал командир корабля.
— К выходу готов, — ответил Леонов. — Я — «Алмаз-2» — нахожусь на обрезе шлюза. Самочувствие отличное. Под собой вижу облачность. Море...
— «Алмаз-2», вас понял. Слышу хорошо. Говорите немного потише. Поздравляю с выходом.
— Спасибо.
— Леша, снять крышку с кинокамеры, — ласково, по-дружески напомнил Беляев.
— Я уже снял крышку.
— «Алмаз-2», я — «Заря-1», что наблюдаешь! — вмешался Гагарин в их переговоры.
— Кавказ, Кавказ... Кавказ вижу под собой, — радостно откликнулся космос.
— «Алмаз-2», «Алмаз-2», каковы условия для работы?
— Условия нормальные. Начинаю отход от корабля.
И тут все, кто находился на командном пункте, услышали то, ради чего снаряжался «Восход-2», ради чего было вложено столько творческих усилий в подготовку к этому космическому полету. Громко прозвучали слова рапорта Павла Беляева:
— Я — «Алмаз», «Алмаз». Человек вышел в космическое пространство... Человек вышел в космическое пространство!.. Находится в свободном плавании...
Гагарин вспоминал, что у него в это мгновение как будто остановилось сердце...
Главный Конструктор провел платком по высокому тяжелому лбу. У него было спокойное, почти каменное лицо, но было так же очевидным: каждый нерв его напряжен до предела. Был он человек не первой молодости, но в эту минуту чувствовал себя юношески бодро.
Сгрудившись возле телевизионного устройства, друзья-космонавты увидели, как Алексей Леонов работал в космическом океане, отталкивался от корабля, раскрылив руки, парил в бесконечных просторах Вселенной, где не было ни верха, ни низа.
Десять минут парил в звездной бездне Алексей Леонов, и эти десять минут потрясали воображение. Человек летел рядом с космическим кораблем со скоростью 28 000 километров в час.


Возвратившись в кабину «Восхода-2», Леонов не сразу справился с пережитым «супер-стрессом». Но все-таки пришел в себя и занес в бортжурнал впечатления. Эти записи в дальнейшем послужили предметом специальных обсуждений и космонавтами, и учеными, и конструкторами, и врачами.
И все же в конце суточного полета, когда приблизилось время приземления, на «Восходе-2» обнаружились неполадки в системе солнечной ориентации. А раз они возникли, стало ясно — автоматическое включение тормозной двигательной установки не произойдет. Тишину тревожных минут, наступивших на командном пункте, нарушило распоряжение Королева, технического руководителя полета, которое Гагарин передал по радио Павлу Беляеву:
— Разрешается посадка на восемнадцатом витке посредством ручного управления...
Система ручного управления на «Восходе-2» оказалась на редкость удобной и надежной — Павел Беляев чувствовал корабль, как летчик чувствует самолет.
Замедляя движение, «Восход-2» сошел с орбиты и устремился к Земле. Когда траектория снижения достигла определенной высоты, в действие вступила система «мягкой посадки». Она, как и при полете «Восхода», сработала безотказно.
Советский космический корабль опустился в лесах под Пермью в глубокий снег между трех высоких сосен. На их кронах повис гигантский оранжево-полосатый парашют
В заполненных влагой скафандрах «балахонщики» кое-как выбрались из корабля. Вокруг была глухая тайга. Глубокий снег и сильный мороз. Шансов выбраться живыми и попасть на борт вертолета-спасателя у командира корабля и космоплавателя было не больше, чем у Леонова в открытом космосе.
Благополучное возвращение экипажа «Восход-2» домой в Звездный городок, к любимым женам и деткам — результат двух свершившихся подряд чудес — самых настоящих.