Глава 3.7 Проекты Королева
Пятак и камень
Прибывшему в Калугу 13 июня 1961 года Гагарину власти области и города показали прежде всего достопримечательные места, связанные с жизнью Константина Эдуардовича Циолковского.
С венком живых цветов в руках Первый космонавт направился к центру старинного парка, где установлен на могиле К. Э. Циолковского строгий и содержательный обелиск. Космонавт возложил цветы на надгробие ученого, в минутном молчании — рука под козырек — постоял у обелиска.
Может, вновь переживал спрессованные в секунды все сто восемь минут своего полета? Во всяком случае журналистам Гагарин частенько говорил, что в книге «Вне Земли» Константин Эдуардович четко описал мир безопорного космического пространства... А может, жалел о том, что родился в пору глубокого уже заката жизни Калужского Старца. Именно здесь Ока и Россия прощалась с Циолковским, когда светлоглазому игруну Югу, сынку клушинской доярки и колхозного плотника, было всего полтора годика.
Место для закладки Государственного музея истории космонавтики имени К.Э. Циолковского было выбрано на окраине Загородного парка, над крутым склоном речки Яченки. Сюда Циолковский много раз приезжал на велосипеде иномарки «Дукс» посидеть, помолчать, посмотреть с высоты птичьего полета на зеленые палестины огородов в пойме. Отсюда открывался прекрасный вид на самое главное калужское богатство — масштабный и строгий бор.
Там мудрецу, наверное, вспоминались молодые годы в Боровске, подобная Яченке Протва, такие же лоскуты огородов на фисташковой «скатерти» поймы.
Первого космонавта Земли пригласили к месту закладки музея и попросили заложить первый кирпич в будущее здание. Гагарин достал из кармана золотистый пятак с колосистым Гербом СССР, умело щелканул его ногтем большого пальца, уверенно словил налету. Продемонстрировал с задорной улыбкой плотно окружившим его людям, а потом положил монету под первый кирпич. По народной загадке: заложишь денежку — постройка века переживет!
Гагарин взял новехонький, с зеркальной лопаткой мастерок и простецки сказал:
— Что же, поехали!
И начал сноровисто укладывать один за другим обожженные, кумачового цвета кирпичи.
Калужский проект Королева
Крупнейший в Советском Союзе музей космической мысли и межпланетных средств сообщения открыли в 1967 году не в столице, а в Калуге. Это стало возможным благодаря принципиальной инициативе Главного конструктора Сергея Павловича Королева, считавшего, что музей должен стоять в городе, где жил и работал Циолковский. Он же начал присылать первые космические экспонаты задолго до официального открытия научно-культурного центра, которое состоялось в 1967 году.
Музей является не только памятником началу космической эры человечества. Это памятник основоположнику космонавтики Циолковскому, а с ним всему потоку русского космизма —тем ученым, конструкторам и космонавтам, которые вошли в историю как пионеры завоевания околоземного пространства.
Оригинальна архитектура этого дворца. Белостенное здание, увенчанное серебристым куполом, соединило в себе три основных строительных материала того времени — бетон, алюминий, стекло.
Внутреннее оформление музея, старательно подобранные экспонаты делают его уникальным учреждением, где в потоке развития науки и техники представлен процесс зарождения и развития средств для преодоления земного притяжения и освоения космического пространства.
Уникальное оборудование, первые космические аппараты, ставшие ценными реликвиями, документы, фотографии и чертежи раскрывают историю воздухоплавания, авиации, ракетно-космической техники. Среди экспонатов можно увидеть одежду первых звездных героев и их космическую пищу, прогуляться вокруг настоящей ракеты и побывать на уроке астрономии.
Экскурсия по музею истории космонавтики начинается с Вводного зала. Главный его экспонат — подвешенный под потолком серебристый шар с четырьмя отходящими от него гибкими стержнями антенн. Его сразу узнают все посетители. «Спутник, первый спутник!» — И люди с ностальгической гордостью вспоминают те дни октября 1957 года, когда запуском первого искусственного спутника Земли наша Родина положила начало космической эре. Именно в ту осень С. П. Королев со своими ближайшими соратниками впервые побывал в Калуге и, что называется, «положил глаз» на Дом-музей К. Э. Циолковского вконец обветшалого состояния у берега тихой Оки.
Спутник, хранящийся в Государственном музее истории космонавтики имени К. Э. Циолковского, особенный. Это не копия, а дублер того знаменитого «шарика», который был выведен на космическую орбиту. С помощью первого искусственного спутника были исследованы верхние слои атмосферы (измерена плотность по изменению орбиты), получены данные по распространению радиосигналов в ионосфере. 26 дней посылал он людям свое оптимистическое «бип-бип».
Дублеру досталась иная роль. Коллектив предприятия, которым руководил С. П. Королев, в знак признания выдающейся роли К. Э. Циолковского, основоположника теоретической космонавтики, передал аппарат в дар калужанам. А затем были внесены большие финансовые, материальные и организационные вложения в восстановление Мемориального домика на бывшем Коровинском спуске в Калуге.
Огромная, площадью в 180 квадратных метров стена вводного зала "Большого«музея украшена мозаичным панно (художник Андрей Васнецов). Четверть миллиона кусочков разноцветной смальты составляют это яркое произведение, тема которого: «Советский народ — покоритель космоса». Центральную часть панно занимают фигуры конструктора, космонавта и рабочего, олицетворяющие мысль, мужество и труд, без сочетания которых невозможен был бы штурм Вселенной. Изображены здесь также монтажники, сборщики, математики, астрономы, физики — все те, чьим напряженным и вдохновенным трудом было положено начало космической эры в истории человечества.
На панно начертаны слова К. Э. Циолковского: «Только люди, люди труда и крепкой воли создают новую жизнь. Я всю жизнь рвусь к новым победам и достижениям. Вот почему только большевики меня понимают».
Дочь, внук и его сестра
Во время митинга на площади Ленина в Калуге 13 июля 1961 года корреспондента областного радио Алексея Костина позвали на трибуну. Там к нему подошел невысокий полный человек с рыжей щетиной на лысоватой голове и спросил, правда ли, что он — внук Константина Эдуардовича. Костин ответил утвердительно. Тогда толстячок представился: «Корреспондент газеты „Правда“ Денисов. С вами хотел бы познакомиться Юрий Алексеевич!».
Об этом знакомстве Алексей Вениаминович не раз впоследствии рассказывал и по радио, и на страницах областных газет.
«Через минуту ко мне подошли Денисов и Гагарин. Пожимая мне руку, синеглазый, с крупными, будто рафинадными зубами Гагарин сказал: «Мне бы очень хотелось расспросить вас о некоторых моментах жизни Константина Эдуардовича, о его семье. Но вы видите, что творится! Даже неудобно — такая встреча! Давайте, увидимся через час в облисполкоме. Там ждут представители из районов области, а перед встречей с ними мы сможем спокойно поговорить».
Спустя некоторое время они в самом деле встретились в одном из кабинетов облисполкома — Гагарин, Костин и еще одна внучка Циолковского Мария Вениаминовна Самбурова.
«Мне думалось, — вспоминал Костин, — что я подробно расспрошу космонавта о полете, о подготовке космонавтов. Но инициатива полностью перешла к гостю. Его интересовала живая жизнь ученого.
Юрий Алексеевич спрашивал, как мой дед мог преподавать, если был с детства глуховат, и каковы были его отношения с учениками.
Гагарин очень удивлялся, что Циолковский много занимался физкультурой — катался на коньках, на велосипеде, прекрасно плавал. Гагарину — заядлому рыбаку и охотнику — такое нравилось в образе моего деда. Затем космонавт стал расспрашивать о семье ученого.
Юрий Алексеевич очень расстроился, узнав о тяжелой болезни дочери Циолковского Марии Константиновны, и выразил сожаление, что не смог сам повидать ее и пожелать здоровья. «А вы напишите ей несколько строк, это ее ободрит», — попросили мы с сестрой. И Юрий Алексеевич написал: «Дорогая Мария Константиновна! Постеснялся беспокоить Вас из-за тяжелой болезни. Передаю Вам сердечный привет от всех космонавтов, готовящихся в полет, и самые лучшие пожелания, а главное — крепкого здоровья и долгих лет жизни. Юрий Гагарин. 13.06.61 г.».
До сих пор эта теплая гагаринская записка бережно хранится в семье ученого. Мария Вениаминовна позднее писала: «За несколько часов встречи Гагарин стал для нас совсем родным человеком. Такими искренними были его слова, так обаятельна была его улыбка, что когда настало время расставания, прощаться с ним не хотелось».
Программа посещения Калуги предусматривала и знакомство космонавта с Домом-музеем Циолковского. Но космонавту надо было срочно возвращаться в Москву, и в музей ему попасть не удалось. «Я обязательно приеду сюда снова, чтобы побывать в первой космической лаборатории», — сказал он. Потом добавил: «А подарок для музея вам скоро передадут».
«Что за подарок, — писал в воспоминаниях Костин, — стало ясно позднее, когда Гагарин прибыл в Калугу в канун 25-летия Дома-музея. Это были настольные часы «Космос». Оказывается, Гагарин был внимательным читателем повести Циолковского «На Луне» и запомнил эпизод про часы-чикуши, которые считают лунное время в шесть раз быстрее земного.
Может быть, под влиянием этой «фантастической» подробности Гагарин захотел подарить Дому Циолковского прибор времени. Вскоре после посещения Калуги Юрий Алексеевич заказал «чикуши» на Сердобском часовом заводе в дар музею. Часы были красивы и изящны. Вокруг светлого циферблата описывал круг маленький космический корабль «Восток». Внизу была надпись: «Дому-музею К. Э. Циолковского от летчика-космонавта Ю. А. Гагарина. 13 июня 1961 г.».
Сердце для Короля
В послевоенные годы сталинской эпохи под руководством реабилитированного оружейника Королева в России была создана серия заатмосферных баллистических ракет, в том числе и суперракета Р-7 для межконтинентального переброса водородных бомб. Эту же многоступенчатую ракету модернизировали в космическую и с ее помощью удалось вынести на устойчивые околоземные орбиты Первый искусственный спутник Земли, биоспутник с космически-героической собачкой Лайкой, спутники-лаборатории, пилотируемые корабли-спутники. С 1973 года на бетонном постаменте с рельсами и установщиком то стоит, то лежит макет королевской «семерки». А до того полное подобие легендарного носителя побыввало на выставках почти во всех странах Европы.
Национальная русская космонавтика под руководством Королева «достала» Луну, смогла доставить на ее поверхность «визитный» герб СССР, автоматически сфотографировать с облетной траектории обратную сторону Луны, мягко прилунить автоматическую фотостанцию «Луна-9».
...Когда схлынула наконец волна восторгов и поздравлений по поводу успешного полета Юрия Алексеевича Гагарина, Король в середине апреля 1961 года неотвратимо осознал, что с изношенным сердцем надо что-то делать. Оно все чаще спотыкалось. Средоточие жизни Главного конструктора русской космонавтики, схваченное приступом, словно кричало: «Остановлюсь я — и тебе крышка. И делу твоему — конец!»
...Вместо того, чтобы обратиться к терапевту с жалобой на сердечные «приколы», Королев пригласил к себе в кабинет летом 1961-го самых «мозговитых» конструкторов-прибористов.
Работавший в ОКБ Королева с 1952 года Е. В. Волчков вспоминал: «Он нас тепло встретил, пригласил пройти в его рабочую комнату, расположенную за большим кабинетом. Усадил вокруг стола с пультом связи и тихим глуховатым голосом начал разговор... о медицине».
Заметив недоумевающие взгляды специалистов по автоматике при упоминании об искусственном сердце, Королев отвердевшим голосом властно воскликнул: «Я согласен в числе первых принять искусственное сердце!.. Так что совершенно серьезно ставлю перед вами задачу: уже сегодня поработать на сохранение здоровья трудящихся. Надеюсь, среди вас найдутся и лесковские „левши“, и подобные Циолковскому изобретатели».
Через пару дней Королев утвердил план работы группы «сердечников» и отправил их на консультацию к знаменитому специалисту по операциям на сердце академику и Герою Социалистического труда А. А. Вишневскому. Изучая медицинские аспекты, электроинженеры убеждались в сходстве сердца с насосом. В сущности, сердце — это помпа, нагнетающая кровь. Но помпа особенная. Сердце обходится без шарикоподшипников и не создает вихрей в потоке крови. Оно не порождает гемолиз, то есть не разрушает целостность красных и белых кровяных телец.
Конструкторы СКБ Волчкова проделали огромную работу по поиску удовлетворительного варианта электромагнитной схемы искусственного сердца. Весной 1962 года родился эскизный проект. А к осени экспериментальный вариант искусственного сердца был готов.
В доме Главного
Небольшой, двухэтажный коттедж окружали фруктовый сад и аккуратно подрезанные кусты роз. Всю эту пышную растительность Сергей Павлович посадил своими руками. Он любил запахи взрыхленной почвы, пение птиц, природу. Любил физический труд и часто с лопатой в руках копался в земле.
В небольшом уютном кабинете на втором этаже Король анализировал развитие ракет-носителей, космических аппаратов и кораблей, первые шаги человека в исследовании мирового пространства реактивными приборами. Здесь мысли его становились словами, чтобы затем стать действием. Обстановка — самая простая: старинной работы массивное бюро, заменяющее рабочий стол, наполненные книгами шкафы, несколько мягких удобных кресел, иежду ними тумбочка с развесистой и лучистой пальмой. На стенах портрет молодого К. Э. Циолковского и фотография семи крупнейших ученых, на которой рядом с И. В. Курчатовым стоит Главный Конструктор.
— Большая Медведица, — шутливо заметил Гагарин, впервые увидев фотографию семи звезд нашей науки.
Ученый улыбнулся. Из всех созвездий ему больше всего нравился перевернутый ковш, украшавший небо. Королев великолепно разбирался в звездной карте. Перед входом в кабинет, на лестничной площадке, висело большое панно — чудесная фотография с изображением всех кратеров и морей обратной, невидимой с Земли стороны Луны, заснятой советской автоматической станцией. Это изображение прислал ученому Международный конгресс астронавтов с надписью «Творцу советских космических ракет».
Сергей Павлович любил крепкий чай. Всегда, когда кто-нибудь из первых космонавтов появлялся в доме академика, жена его Нина Ивановна угощала их ароматным золотистым напитком. Из своих поездок в Индию, на Цейлон, в Индонезию, в Японию космонавты привозили в подарок Королю пачки душистого чая.
После полета «Востока» Королев, беседуя с Гагариным о ближайшем будущем космонавтики, сказал, что уже готовы чертежи многоместного космического корабля. В голосе его звучало обаяние, пленившее стольких людей.
Он говорил космонавтам, что не за горами то время, когда в кабинах космических кораблей рядом с летчиками-космонавтами займут свое место ученые, исследователи, штурманы-астронавигаторы и бортовые инженеры различных специальностей.
Ученики Циолковского
29 марта 1962 года Сергей Павлович Королев принял Александра Леонидовича Чижевского в своем останкинском коттедже в Москве. Сидя под раскидисто-колючей кроной пальмы в огромных кожаных креслах, академик космонавтики и профессор гелиобиологии дружелюбно беседовали о жизни на Земле и космических проблемах. Не исключено, что вспоминали Циолковского и возможность своей случайной встречи весной 1929 года на Коровинской улице возле дома 62, в котором жил тогда живой гений. Впрочем, это гипотеза. Также не на «все сто» предположение о встрече «балахонщика» Чижа и Короля.
Достоверно известно, что в предельно сжатой форме Александр Леонидович обобщил результаты своих трудов в течение 40 лет и в виде докладной записки передал С.П. Королеву.
Космические корабли, входя в конус солнечных излучений высоких энергий, вылетающих из возмущенных мест на Солнце, попадают в особое состояние пространства. Плазма из солнечного конуса обладает способностью высокого проникновения в вещество. Попадая в живую клетку, частицы солнечного выброса могут произвести быстрое разрушающее действие.
Изучением солнцепятен, нестационарных выбросов и мест вспышек, протуберанцев занимается гелиофизика, а вопросами их влияния на живые организмы, вплоть до человека,— космическая биология, физиология и медицина.
Эти три науки были обоснованы Чижевским в период 1915–1923 годов и затем углублены и расширены им же параллельно с последователями как в СССР, так и за рубежом.
Чижевский прямо высказал в записке Королеву: " Я полагаю, что мои знания в данной области могли бы быть полезны для космонавтики«. Еще он говорил о наплевательском отношении к проблеме воздуха, которым дышит советский народ.
Королев поручил экспертам Академии наук СССР проанализировать Памятную записку Чижевского с перечислением всех актуальных проблем гелиобиологии и аэроионификации..
Сергей Павлович неформально интересовался здоровьем измученного тремя пятилетками каторги Чижевского и рассказал ему, как профессиональному медику, о попытках проектантов космических кораблей создать искусственное сердце.
...Представители ОКБ Королева и Института биофизики АМН СССР неоднократно посещали Чижевского для совещаний и консультаций. Хотя «отец» аэроионификации не получил ожидаемой поддержки вследствие режимных условий функционирования в ту пору науки и техники вообще и космонавтики в особенности, идеи его были учтены в деятельности Института медико-биологических проблем — головного учреждения по исследованию вопросов, связанных с жизнеобеспечением космонавтов.
Директор института академик О. Г. Газенко считал себя учеником Чижевского, редактировал при переиздании его труды, был горячим пропагандистом его научного творчества.
И все-таки при жизни Чижевского сделано было очень мало. А умер он от разрыва сердца через два с половиной года после встречи с Королевым. Это случилось в Москве, 20 декабря 1964 года.
Родители Александра Леонидовича покоятся на Пятницком кладбище в Калуге. А его похоронили со всеми православными почестями на Пятницком кладбище в Москве.
Принципы гуманизма
К тому времени академики-хирурги А. А. Вишневский, А. Н. Бакулев, Б.В. Петровский склонили медицинскую мысль в СССР, что замена в груди больного искусственным сердцем его собственного — это несовместимая с принципами гуманизма операция. Помощь больному должна оказываться не изъятием, а дублированием самого главного органа.
В ОКБ Королева к 1965 году уже испытали новую схему насоса, который обеспечивал более низкий травматизм крови и более высокий КПД и напор. Насос непрерывно работал восемь месяцев — и не отмечалось существенных изменений в его работе.
Следивший за общим ходом разрешения «сердечной» проблемы академик космонавтики вынужден был согласиться с концепцией хирургов-академиков. Хотя его интимные отношения с собственным сердцем становились все более пессимистическими. Королев уже не мог обходиться без валидола. А количество стрессов все росло.
Во время выхода Алексея Леонова 18 марта 1965 года в открытый космос частота сердцебиений космонавта достигала 160 ударов в минуту. Бывший на пульте управления рядом с Главным конструктором академик медицины Парин пощупал пульс у Королева — он был почти таким же, как у вышедшего впервые в истории в открытую бездну Вселенной человека.
В октябре 1965 года состоялась последняя встреча С. П. Королева с конструкторами-«сердечниками». Они работали в тесном контакте с хирургом, академиком А. А. Вишневским. Сердечные насосы становились все совершеннее.
В середине декабря 1965 года С. П. Королев согласился лечь на обследование в клинику, которой руководил министр здравоохранения СССР академик Б.В. Петровский. Решено было удалить выявленный в прямой кишке полип. Операцию назначили на 14 января 1966 года.
И вот уже на столе обнаружили, что не полип был у Королева, а запущенная саркома.
Медицинское заключение о смерти Королева подписали академики Петровский и Вишневский. Оно заканчивалось словами: «Смерть наступила от сердечной недостаточности (острая ишемия миокарда)».
...В СКБ, где академик Королев был Главным конструктором, спроектировали и сконструировали ракету и лунный корабль для высадки на поверхность Луны космонавтов. И если бы не ранняя гибель Королева от разрыва сердца, ракету Н-1 научили бы летать, как это было с ракетой Р-7.
Русские космонавты Алексей Леонов, Валерий Быковский. Сергей Макаров. Виталий Севастьянов не уступили бы, а могли разделить с астронавтами США Нейлом Армстронгом, Джеймсом Олдрином, Майклом Коллинзом честь лунных первопроходцев.
Лунная часть праха
«Так мало людей одного поколения, которые соединяют ясное понимание сущности вещей с сильным чувством глубоко человеческих побуждений и способностью действовать с большой энергией, — писал Альберт Эйнштейн. — Когда такой человек покидает нас, образуется пустота, которая кажется невыносимой для тех, кто остается».
Пустоту эту остро чувствовал в январе 1966 года талантливый инженер-ракетчик, журналист и писатель Ярослав Голованов. Это чувство подвигло его на создание монументальной научно-художественной биографии Сергея Павловича Королева. До сих пор его книга «Королев» остается лучшей книгой о советской космонавтике. Завершается она новеллой о прахе Королева и таинственной гибели космонавтов Комарова и Гагарина.
«Валентин Петрович Глушко проводил в своем кабинете совещание, когда ему позвонили по «кремлевке» и рассказали о случившемся. Он выслушал, повесил трубку и, обратившись к собравшимся, сказал:
— Скончался Сергей Павлович. — Выдержав короткую паузу, спросил: — Так на чем мы остановились?..
...Гроб с телом Королева был установлен в Колонном зале Дома союзов. До некролога люди не слышали его фамилию, но народу было много. Лицо Сергея Павловича в гробу показалось мне измученным...
17 января вечером — было уже совсем темно — траурный кортеж двинулся в крематорий у Даниловского монастыря. Гроб въехал в печь в 21 час 17 минут.
Круг земного существования Королева замкнулся.
Первую ночь после смерти Сергея Павловича Юра Гагарин провел в останкинском доме. Утром сказал:
— Я не буду Гагариным, если не доставлю на Луну прах Королева!
Через несколько месяцев Нина Ивановна вспомнила эти слова и спросила Юру: было ли такое? Он признал, что часть праха у него. Нина Ивановна сказала, что так делать нельзя, что это не по-христиански, прах нельзя делить. Гагарин обещал вернуть. Вскоре он погиб. О прахе Королева знал Владимир Комаров — по поручению Гагарина он и спускался в преисподнюю московского крематория, ему и отсыпали прах. Но Комаров погиб еще раньше Гагарина. Где этот прах? Спрашивал Алексея Леонова. Он подтвердил:
— Да, это действительно так. Мы хотели похоронить часть праха Королева на Луне. Я участвовал в несостоявшейся лунной программе и тоже поддерживал эту идею. Прах я видел у Юры. Где он сейчас, не знаю...
Ночью урну с прахом Королева, привезенную из крематория, установили в Колонном зале, и снова с утра 18 января потекла нескончаемая вереница людей, которые пришли проститься с Главным конструктором.
После полудня утопающую в цветах урну из Колонного зала вынесли на своих плечах Л. В. Смирнов, М. В. Келдыш, С. А. Афанасьев — люди официальные. Потом ее несли соратники: В. П. Мишин, Б. Е. Черток, Е .В. Шабаров, А. П. Абрамов... Шел густой снег, все было белым, чистым. Проезд машин по Охотному ряду был закрыт — ни колеи, ни следа, нетронутый белый путь...
В час дня на Красной площади состоялись официальные похороны. ... На траурном митинге выступали: Л.В. Смирнов, М.В. Келдыш, первый секретарь МГК КПСС Н.Г. Егорычев и последним — Юрий Гагарин... Быстро и точно замуровали урну. Два красивых немигающих солдата застыли у черной доски с золотыми буквами и цифрами: «Сергей Павлович Королев. ЗО.Х11. 1906 — 14.1.1966».
Над морозной площадью сухо и раскатисто ударил артиллерийский салют. Такой слабенький, в сравнении с громами его ракет..."
Гибель Комарова
В конце декабря 1963 года Гагарин был назначен заместителем начальника Центра подготовки космонавтов. А Югу больше всего хотелось летать. Как раз в 1963 году он наконец получил разрешение на летную подготовку и стал приезжать на Чкаловский аэродром в окрестностях городка Жуковского, чтобы «порулить» в пилотской кабине реактивных истребителей.
К новому космическому полету Первый космонавт начал готовиться летом 1966 года. В ту пору в Советском Союзе приступили к активной реализации лунной программы. Одним из тех, кто стал готовиться к полету на Луну был и Гагарин. Он принимал участие в подготовке к полету лунного варианта корабля «Союз».
Первый испытательный полет на корабле новой серии был намечен на апрель 1967 года, к шестой годовщине Первого полета человека. К нему готовились Владимир Михайлович Комаров и Юрий Алексеевич Гагарин.
То, что основным пилотом корабля стал Комаров, совсем не означало, что он был лучше подготовлен. Когда решался этот вопрос, Первого Космонавта решили поберечь и не рисковать его жизнью.
23 апреля 1967 года вышел на орбиту корабль «Союз-1», пилотируемый Комаровым.
Это был первый испытательный полет космического корабля нового типа, который продолжался более суток. За это время Владимир Михайлович полностью выполнил программу испытаний систем нового корабля и провел научные эксперименты.
При завершении испытательного полета Комаров погиб. Причиной его мгновенной смерти явилось то, что спускаемый аппарат «Союза-1» снижался с повышенной скоростью из-за скручивания строп посадочного парашюта.
Полет В. М. Комарова окончился трагически, но он имел огромное значение для последующих рейсов в космос на кораблях «Союз».
«Володя Комаров, — вспоминал Космонавт-2 Титов, — относился к тем людям, которые не знают усталости на жизненном пути, никогда не теряют веры в себя. Упругий ветер сопротивления, ударяющий в грудь, постоянно рождает в ней второе дыхание, помогающее преодолевать трудности. Когда такие люди, как Володя, достигают успеха, он никогда не бывает случайным и кратковременным.
В первой группе космонавтов Володя был постарше нас и благодаря своим знаниям, серьезности и авторитету стал совестью коллектива. Мы помним его любимую фразу: „Ничто нас в жизни не может вышибить из седла!“ Жизнь свою он отдал не зря. Мы хорошо понимаем, что своими новыми успешными рейсами к звездам мы все будем обязаны его знаниям, его опыту, его беспредельному мужеству. Ему было сорок лет».
Американская трагедия
Во время пребывания в 1962 году в США Герману Степановичу Титову не удалось встретиться с американскими астронавтами. Они якобы были заняты делами по подготовке полета (по крайней мере, Шеппард и Гленн так объяснили отказ от встречи с советским коллегой).
В конце 1966 года Титову подарили чехословацкий журнал «Радар», где на обложке была помещена фотография экипажей кораблей «Аполлон». Он вновь увидел астронавтов только на фотокарточке.
В начале 1967 года всемирные радиоволны разенесли скорбную сенсацию о гибели 27 января трех американских космоплавателей в кабине корабля «Аполлон» вследствие пожара. При подготовке к полету погиб экипаж корабля «Аполлон-1» Гриссом, Уайт и Чафи.
Вообще Гриссому не везло, считал Титов. Он вспоминал, как Гриссом едва не погиб после полета на корабле «Джемини-3», уходя вместе со своей капсулой на дно морское прямо из космического пространства.
«Меркурий», на котором он совершил вслед за Шепардом полет по баллистической траектории, лежит и сейчас на дне океана. Гриссом как-то сказал, что, пожалуй, стоит рискнуть жизнью, чтобы овладеть космическим пространством. В 1967 он трагически погиб, но успел сделать довольно много для освоения космоса.
После гибели космонавтов специалисты НАСА заявили, что, несмотря на случившееся, у них нет оснований отказываться от существующей системы жизнеобеспечения.
Мировая космонавтика продолжала свое развитие. И продолжались потери. «К 1972 году, — вспоминал Герман Титов, — в американском отряде космонавтов четверо погибли в авиационных катастрофах и один — в автомобильной».
