«Разведчик лунных берегов»

Глава 21. Вознесение Лайки

Пиво с раками

Подавальщицы в кружевных наколках вносили во двор подносы с пенным пивом в кружках и ворохами обваренных в кипятке раков. Здесь, в пивной на привокзальной площади подмосковного поселка Подлипки, под навесом из дикого винограда, сотрудник секретной службы из ОКБ выпивал после служебного дня кружку «Жигулевского» и при этом разделывал морковно-красного усача. За постоянство и опрятность подавальщицы приносили тихому клиенту самых крупных раков.

Обломки панциря-обтекателя, лапки-патрубки, похожие на антенны усы «секретчик» раскладывал по орбите пустой тарелки. Аккуратные клиенты были редкими в пивном заведении. Землю во дворе под растительным навесом устилали тараночная чешуя и рачья шелуха. В подстолье промышляла рыже-бурая сука с седой мордой и вислыми ушами. Глаза у Вассы — так звали приблуду — гноились, а взгляд был коварным.

В середине мая 1957 года сотрудник режимного отдела ОКБ вернулся из командировки в Капустин Яр Сталинградской области. Там на полигоне № 5 он обеспечивал секретность при испытаниях новой тактической ракеты. По вечеру майор завернул в пивное заведение у вокзала — освежиться «Жигулевским», о котором тосковал в горячей солончаковой степи.

Принесли ему бокастую кружку с кремовым, как рябиновый цвет, облачком пены, выдающегося рака в словно бы штампованном кожухе, и майор безопасности приступил к демонтажу.

Тут-то и показалась в проеме распахнутых ворот небольшая дворняжка в черно-белом короткошерстном наряде, с острой мордочкой, вдоль разделенной белой полоской, и большими стойкими ушами. Серповидный хвост юной сучки волновался в робком любопытстве.

Поглядев налево-направо, дворняжка прямиком двинула к столу, за которым вышелушивал раковую шейку секретчик. Уселась, отложив по земле длинный хвост, и стала пытать взором, глаза в глаза, майора.

Отстыковав от носителя правую боковушку с массивной клешней, ракетный специалист бросил ее собачке; та на лету схватила, и будто пламя забилось |у нее в клычках. Васса все видела; по диагонали кинулась через двор и стала грызть конкурентку. Собачонка с загнувшимся под брюхо хвостом унеслась заячьим скоком со двора.

Допив «Жигулевское», майор поднялся из-за дощатого стола, аккуратно приставил за собой венский стул.

За воротами он увидел телеграфный столб, на редкость толстый, беленный известью — словно ракета, заиндевевшая от жидкого кислорода. У основания столба лежала на пузичке, выставив наперед лапки, похожие на барабанные палочки, молодая дворняжка и |с умной грустью глядела в сторону ворот, из которых источался дух разваренных раковых шеек, а также доносились пивная вонь и матерный мужицкий гул.

Майор чмокнул губами и сделал собачке знак рукой. Она застучала по пыли хвостом, еще выше вскинула головку, уставила блестевшие в черной шерстке глаза, разделенные белой тропинкой, которая начиналась от мочки носа и тянулась до похожих на туфельные каблуки ушей.

— Пойдем, Лайка! — позвал сотрудник секретного отдела.

Кличка такая подвернулась на ум майору из удивления молчаливостью собачки в бою с беспощадной Вассой. Вскочив на изящные лапки — белые сверху и черные ниже запястий и скакательных суставов, молодая собачка побежала за сорокалетним бывшим фронтовиком.

...Жене — широкоплечей Зое Никифоровне с тропинкой седины в черных локонах и с хмурым взглядом — сотрудник безопасности объяснил, что Лайку он привел не для домашней жизни, а потому как легковесная, не более шести килограммов. К тому же она черно-белой масти и, что важно, сучка, то есть будет хорошо ложиться на кинопленку и притом мочекалоприемник удобно размещается, не то, что у кобельков.

Подопытные собаки

В ту пору ученых волновала проблема динамической невесомости. В космическом полете человек окажется вне притяжения планеты, но как будет в таких условиях функционировать организм?

С 1951 года в Советском Союзе производились на полигоне Капустин Яр медико-биологические эксперименты с собаками; их сажали в геофизические ракеты и отправляли за облака. Еще в опытах нобелевского лауреата И. П. Павлова физиология собачек была хорошо изучена. За то им даже памятники поставили — в Ленинграде, на Петроградской стороне, и под Ленинградом, в Колтушах. Ученики Ивана Петровича А. В. Покровский, В. Н. Черниговский, научные сотрудники ОКБ в Подлипках В. И. Яздовский, 0. Е. Газенко с помощью автоматической киносъемки изучали реакции собак при подъеме в ракете до 400 метров и в свободном падении герметической кабины с животным — ГКЖ.

В Калуге, на площадке перед зданием Государственного музея истории космонавтики имени К. Э. Циолковского, можно видеть подлинные верхние части метеорологических ракет, в каких запускали в Капустином Яре собачек.

...Не по своей воле в начале лета 1957 года Лайка попала в виварий Института авиационной медицины, но вступительные испытания по здоровью, нраву, реакции прошла успешно и была определена в отряд «летающих» животных. Дрессировщики стали прививать ей навыки исследователя заоблачных высот.

Интересно, что в США специалисты космической биологии предпочитали обезьян. Однако в России такие животные не размножаются, к тому же их трудно дрессировать, обезьяны склонны к различным хворям, и они более эмоциональны, нежели собаки.

Лайке, включенной в десятку кандидатов на космический полет, пришлось догонять членов группы, собранной еще осенью 1956 года. Но она оказалась серьезной и старательной, молчаливо училась носить лифчик с МКП — мочекалоприемником, влезать в скафандр с прозрачным шаром для головы, привыкала к гермокабине, то есть ГКЖ, поедала желеобразный корм из устройства, напоминавшего по принципу действия кадропроектор для слайдов. Автомат представлял собой периодически движущуюся ленту с гнездами, в которые вставлены были кассеты с едой, разбавленной водой.

Первая космическая

Началом разработки космических программ в Советском Союзе считается принятие 30 января 1956 года Правительством СССР, которое возглавлял Николай Булганин, секретного постановления, в котором в общих чертах планировалось развитие советской космонавтики. Основными этапами считались следующие:

— запуск искусственных спутников Земли массой до 2,5 тонны на низкую орбиту — к 1958 году;

— регулярные запуски пилотируемых космических кораблей на околоземную орбиту — к 1964 году;

— запуск на околоземную орбиту беспилотных спутников-разведчиков — к 1970 году;

— создание ракеты-носителя, способной сообщить вторую космическую скорость полезной нагрузке массой 12 тонн — временные рамки не обозначались;

— создание ракеты-носителя, способной вывести груз массой 100 тонн на околоземную орбиту для осуществления высадки на Луну двух-трех космонавтов — временные рамки не обозначались.

В феврале 1956 года состоялся названный впоследствии историческим ХХ съезд КПСС с закрытым докладом Н. С. Хрущова, осуждавшим культ личности И. В. Сталина. Осуждение политики сталинизма в целях утвержение культа личности Н. С. Хрущова было инспирировано во внутриполитический процесс в Советском Союзе как разгонный этап общемировой борьбы за экономическое и политическое господство корпоративного духа.

Утвердившись в роли реформатора сталинизма, «царь Никита» укрепил свое положение в политическом руководстве страны и скоро стал единоличным властителем, полностью захватив в кулаке все сталинские полномочия.

В конце февраля 1956 года, сразу после завершения ХХ съезда, Хрущов в числе высших государственных руководителей побывал в подмосковных Подлипках, в ОКБ главного конструктора С. П. Королева, где в сборочном цехе была показана межконтинентальная ракета-бомбоноситель Р-7, которая задумывалась и как космическая.

20 февраля 1956 года в СССР в первый раз было испытано ракетно-ядерное оружие.

В 1957 году на вооружение Советской армии поступила вторая ядерная ракета с подвижным стартом.

Для межконтинентальной ракеты Р-7 была создана термоядерная боеголовка, завершившая создание ракетно-ядерного щита.

Хрущов пристально следил за работами на космодроме Байконур, построенном в полупустыне на территории нынешнего независимого государства — бывшей Казахской ССР, поторапливал ученых и конструкторов из команды министра вооружений Д. Ф. Устинова, покровительствовал главным конструкторам С. П. Королеву, затем В. Н. Челомею.

В середине осени 1957 года человечество ошеломилось вестью о том, что в Советском Союзе запущен на орбиту искусственный спутник Земли. Это означало, что рукотворный снаряд был разогнан до первой космической скорости и стал внеземным телом, искусственной луной.

Сотрудники Дома-музея Циолковского во главе с внуком ученого А. В. Костиным вспоминали при этом группу секретных академиков из Подмосковья, побывавших в Калуге накануне столетнего юбилея основоположника ракетостроения и посетивших мемориальный домик у Оки. Ведомо было потомкам Константина Эдуардовича, что очень вежливые и скромные гости из подмосковных Подлипок и особенно «профессор Сергеев» (псевдоним С. П. Королева), имеют непосредственное отношение к запуску Первого искусственного спутника Земли.

Звездная учительница

В первый день сентября 1957 года классный руководитель Мария Касьяновна, очень стройная красавица-жена артиллерийского капитана из пограничного военного округа, сообщила десятиклассникам новой школы на заводской окраине Саратова о новых предметах из расписания уроков. Основы Конституции СССР будет излагать учитель истории Беньямин Зиновьевич, психологию — словесница Валентина Афанасьевна, а про устройство Вселенной на уроках астрономии станет рассказывать учитель физики, то есть сама Мария Касьяновна, которую за царственную осанку и строгость старшеклассники называли Кассиопеей. И, конечно же, она продолжит втолковывать им законы физики.

Первое занятие по астрономии прошло не в новой школе вблизи пересечения шоссе Энтузиастов и железнодорожной ветки в сторону Заволжья, а в планетарии, находившемся в бывшей церкви. Архитектурный памятник-храм «Утоли моя печали», как и монумент великому демократу Н. Г. Чернышевскому, установленный на его родине к юбилейной дате летом 1954-го года, украшали площадь перед входом в городской парк «Липки».

Планетарный лектор, бесцветная от засветки эпидиаскопом женщина с низкочастотным, почти мужским голосом, показала заход солнца над головой Чернышевского и башенками бывшего печалеутешительного храма, звездное небо на широте Саратова и называла заходящие и незаходящие созвездия северного неба. Десятиклассникам, конечно, запомнилась Кассиопея, поскольку название было созвучно с отчеством стружечно кудрявой, но строгой блондинки- учительницы, организовавшей посещение планетария.

На следующем уроке Кассиопея, теребя длинными пальцами с маникюрными коготками концы кружевного платочка, обнимавшего высокую шею, сообщила пафосно, что изучение астрономии будет происходить в течение Международного геофизического года, который начался во время летних каникул 1957 года, и что американские империалисты планируют запустить в геофизический период искусственный спутник Земли.

Прошел месяц, школяры научились разбираться в координатах звездного неба, поняли, что такое небесный экватор, и что — Зодиак, запомнили про научный вклад К. Э. Циолковского, столетие со дня рождения которого в сентябре широко отмечали. Утром 5 октября Кассиопея пришла на урок астрономии перед самым звонком — звеняще прямая, как струна, с торжественным, будто у пионервожатой на линейке, млечным и розовым ликом и пылающими, как костры, очами.

— Дорогие ребятки-девчатки! — так она позвала поднявшихся с петельно-крышечным грохотом из-за парт комсомольцев 10-го «А». — Давайте-ка все как один, единодушно во всю мочь прокричим «ура»!

— Ура! — без возражений проорали 15 юношей и столько же девушек, еще не зная, по какому поводу.

— Ура — а — а! — подбавила певучим контральто Кассиопея. — Ура нашей Родине, нашим ученым и конструкторам за то, что вчера по московскому времени они опередили империалистов США и запустили вокруг Земли самый первый в мире спутник, самый искусственный и самый советский!

Школьное «ура» гремело по всему четырехэтажному толстостенному зданию, построенному в течение полутора лет после смерти Сталина. Оно пронеслось по заводскому поселку, который ставили пленные немецкие вояки, разлетелось по овражной долине над Крекинг-заводом, снабжавшим в годы войны танки топливом, воспарило над самой раздольной во всем мире и самой мудрой рекой, впадающей в Каспийское море.

В то октябрьское утро, безоблачное и золотое, теплое, пронзительно красное от виноградных листьев и рябиновых гроздей, с волнистыми, цвета спелых слив, декоративными холмами — они были берегом древнего Хвалынского моря. В то незабываемое утро Кассиопея не стала фиксировать в классном журнале отсутствующих и больных, не проводила опрос; весь урок она взволнованно рассказывала сама — про ракету и формулу Циолковского, про первую космическую скорость и третью ступень носителя, вдохновенно выговаривала такие сочетания, как апогей и перигей, период обращения и наклонение орбиты. Она была прекрасна, «астрономичка» Кассиопея — высокая, с прямым пробором в соломенного отлива кудряшках, волоокая, с твердо очерченным коротким носиком и объемно полными губками, уголки которых надгибались кверху.

Командировка на полигон

МИК — монтажно-испытательный корпус на полигоне Байконур в Кзыл-Ординской области Казахской ССР — недолго пустовал осенью 1957 года. Вскоре после вывоза на стартовую позицию ракеты Р-7 с «пээсом» — простейшим спутником, ее место заняла точно такая же тридцатиметровая двухступенчатая ракета, которую готовили к старту в честь 40-й годовщины Великого Октября.

Ракета-носитель должна была вывести биоспутник на более высокую и еще более вытянутую орбиту, чем у первого в мире ИСЗ.

Биоспутник представлял собой композиции из трех тел, закрепленных в приборной раме под обтекателем на вершине второй ступени. Начиналась композиция похожим на скороварку спектрометром для регистрации жесткого солнечного излучения, далее был шар размером с тульский самовар, с радиоаппаратурой и химическими источниками тока. В нижней части приборной рамы помещался герметический контейнер ГКЖ — барабан из нержавейки с двумя сферическими днищами, в одном из которых был круглый иллюминатор. Внутри контейнера между двумя укладками-чемоданами на лотке должна была лежать-сидеть-стоять собачка в холщовом лифчике, зафиксированная металлическими цепочками. В укладках находились не парашюты, а различные приборы контроля жизнедеятельности. Торможение и спуск биоспутника, а также парашют для первого разведчика космического пространства не предусматривались.

...Замечательный писатель и великий фантаст Жюль Верн создал в своих космических романах о полете к Луне ситуации с животными-исследователями. Прежде чем был произведен выстрел из пушки-шахты «Колумбиады» в штате Флорида, возможность сохранения жизни в метаемом снаряде проверяли при посредничестве кота и белки. Кот пролетел в ядре и уцелел, а вот белочки, что отправлялась вместе с ним, после завершения опыта, не оказалось в ядре: кот принял ее за мышку и сожрал в процессе полета.

В составе экипажа снаряда-параболоида, совершившего облет Луны, вместе с астронавтами Барбикеном, Николем и Арданом находились пять кур, петух, кобель Сателлит (по-русски «спутник») и сука по кличке Диана. Спутник-Сателлит погиб на полпути к Луне, а куры с петухом и Диана, по-видимому, сгинули в момент приводнения корабля в Индийском океане. Между прочим, высадить людей на поверхность Луны Жюлю Верну смелости не хватило, а вот К. Э. Циолковский, его поклонник, это сделал в повестях «На Луне» и «Вне Земли».

Праздничный подарок советскому народу

Спустя три недели после запуска «пээса» С. П. Королев (в ОКБ его с трепетно-почтительной ироничностью называли Эс-Пэ) вновь прибыл на ставший космодромом полигон Байконур. Следом за ним прилетели также самолетом дрессировщики из Института авиационной медицины с собачками-кандидатами. Из десяти выбрали трех очень похожих друг на друга: Альбину, Лайку и Муху. Готовился и кобелек по кличке Атом, но он погиб во время тренировок.

Тем же бортом прибыл на Байконур майор из секретного отдела для выполнения особых обязанностей.

Королев лично встречал собачек. Он предложил медикам занять его домик на космодроме и там же разместить животных.

Государственная комиссия назначила Лайку к полету; Альбину, от которой было двое щенков, определили дублером. Муха стала техническим животным для дополнительных проверок всего оборудования ГКЖ в наземных условиях.

Еще перед отлетом из Москвы Газенко и Яздовский прооперировали животных. Провода от датчиков частоты дыхания на ребрах под кожей были продернуты к холке, где выходили наружу. Участок сонной артерии, прихваченный к кожному лоскуту, использовался для регистрации пульса и кровяного давления.

Утром 31 октября 1957 года Лайку начали готовить к посадке в биоспутник. Протерли разбавленным спиртом кожу вокруг датчиков, смазали еще раз йодом места выхода электродов.

Муха провела в ГКЖ трое суток и не притронулась к «слайдовому» питанию. Это встревожило биологов: не откажется ли от пищи во время полета и Лайка? Высказывались даже антинаучные пожелания добавить в собачий корм копченой колбаски. Майор секретного отдела, участвовавший в подготовке второго спутника к полету, высказался за то, чтобы подбавить в корм раковые шейки. Впрочем, изменять состав корма было уже поздно.

Лайка заняла свое место в ГКЖ ближе к полудню. Приходил С. П. Королев, виновато погладил собачку между стойкими ушами. Лайка благодарно зевнула, выгнув мостом нежнорозовый язык.

Около часу ночи 1 ноября поступила команда поднять кабину с животным на установку в головную часть ракеты.

Последние проверки — и 3 ноября ракету отправили к стартовому устройству. Переезд туда Лайка перенесла нормально. Принимать пищу не отказывалась. Но за то время, пока собачка находилась в загерметизированной кабине, там поднялось давление газа. Лучше было бы, если бы к моменту старта атмосфера в «барабане» была нормальной, как в лаборатории.

Конструктору биоспутника Александру Серяпину и монтажнику Юрию Силаеву поручили разгерметизировать ГКЖ. Контролировать их действия должен был майор. Когда троица стала готовиться к выполнению задания, Серяпин пристал к секретчику: «Ты же фронтовик, ранения имеешь. Надо Лайке водицы испить!»

— Александр Дмитриевич, — принципиальничал майор, — ведь вы знаете, сколько хлопот было, пока разрешили пробку открыть, а теперь еще и водицы... Не приказано!

Сердце майора все-таки дрогнуло, когда вспомнил он про кружку «Жигулевского» под навесом из дикого винограда. В самом деле ведь, собачка третьи сутки сидела в кабине без настоящей воды. Хотя медики и заявляли, что вода в необходимом количестве содержится в автоматическом корме.

Серяпин быстро разыскал большой шприц, наполнил его водой, надел вместо иглы тонкую резиновую трубочку, и троица работников ОКБ поднялась внутри фермы обслуживания к «лайкиной кабине» — ГКЖ. Силаев по команде секретчика отвернул пробку. Когда Лайка увидела через иллюминатор усатое лицо майора, она приветливо взметнула разделенную белым пробором мордочку и высунула похожий на рачью клешню кончик языка.

Вода наливалась из шприца в чашку серебряными шариками. Собачка жадно ее слизывала. Как показалось режимнику, она благодарственно кивнула мокрым черным носом.

Майор доложил по телефону заместителю главного конструктора К. Д. Бушуеву, что отверстие в ГКЖ открыто достаточное время, и конструктор Серяпин считает, что его можно уже закрыть. Об операции с водой и шприцем секретчик умолчал.

Минут через пять после его доклада по телефону поступило указание: «Пробку поставить на место, об исполнении доложить»,

— Есть закрыть! — принял команду от майора монтажник Силаев и в течение минуты завернул металлическую пробку.

— Пробка поставлена на место! — доложил в телефонную трубку «секретный» майор.

...Ракета с первым спутником стартовала поздно вечером 4 октября. Лайка улетела в космос в разгаре дня 3 ноября. Этот последний в ее земной жизни день был прозрачным и бесконечно голубым, хрустально звенел прощальной бескрайностью.

Невероятным казалось, что циклопический стартовый стол с похожим на расселину в скалах газоотражательным лотком, решетчатые букеты металлоконструкций — фермы обслуживания — выступавшая из них острой пикой белая, парящаяся жидким кислородом ракета могут заключать в себе что-то живое. Однако капелька жизни там была, трепетала под обтекателем в самом острие, и, когда пошел отрыв от стартового стола и от силового поля планеты, капелька втрое участила дыхание и биение сердечной мышцы.

Провожая глазами копье, уносившее собачку, майор жалел о том, что в земной жизни у Лайки не произошло вязки с кобельком. Чистой она улетала, и уже не случится у нее никакого случая — разве что в ином измерении, там, куда уже отправился несколько дней назад погибший в аварии кобелек Атом.

...Под сенью двух спутников проходил в СССР праздник 40-летия Великого Октября. Во время парада физкультурников на Красной площади над стройными шеренгами витала огромная, как дирижабль, надувная модель первого спутника. И в это же время над разгоряченными спортсменами, над Ленинским мавзолеем с Н. С. Хрущевым на трибуне, над сердцем нашей Родины — Москвой, над Советским Союзом, разгоряченным холодной войной с Америкой, летела «сидя-стоя-лежа» маленькая Лайка и лизала из автоматической кормушки разбавленную дистиллированной водой желеобразную пищу. Солнце разогревало биоспутник до невыносимого жара, но система терморегуляции обеспечивала температуру в контейнере на уровне 36 градусов. А система телеметрии радовала ученых на Земле: невесомость терпима, в невесомости можно жить!

Нестерпима высокая температура. Система терморегуляции работала на биоспутнике в течение недели. Лайка успела больше ста раз облететь вокруг Земли. Но 10 ноября химические источники тока в «шаре-самоваре» иссякли, и вентилятор терморегуляции перестал вращаться. В контейнере стало невыносимо жарко, и у Лайки остановилось ее маленькое героическое сердечко.

Пионерские трудности в США.

Дата запуска первого американского ИСЗ «Авангард» массой 1,5 килограмма с космодрома в штате Флорида неоднократно откладывалась и, наконец, была намечена на 2 декабря 1957 г. Однако из-за технических отказов систем ракеты около 200 журналистов, теле и радиокомментаторов, прибывших на космодром, вынуждены были ждать до 6 декабря. В этот день в 11 часов 45 минут ракета-носитель «Авангард» поднялась над пусковым столом на 0,6 метра и... упала. От нее отлетел в сторону крошечный, с кулак величиной, космический первенец США.

Дооснащенная до ракеты «Юпитер-С» боевая ракета «Редстоун» конструкции Вернера фон Брауна 1 февраля 1958 года успешно вывела на орбиту первый американский ИСЗ «Эксплорер-1»

После успешного запуска трех искусственных спутников, созданных советскими учеными и инженерами оборонного комплекса, задачей номер один стала вторая космическая скорость. Нужно послать ракету на Луну, чтобы все видели или хотя бы слышали, как русские дотянулись до ее поверхности. Обсуждались даже проекты взрыва на Луне атомной бомбы, к счастью, не получившие поддержки.

Но для полета на Луну космический аппарат нужно разогнать до скорости 11,2 километра в секунду, в то время как для запуска спутника достаточно первой космической скорости — 7,9 км/с. Имевшаяся двухступенчатая ракета позволяла установить на ней дополнительный разгонный блок, третью ступень ракеты, на которой и компоновался лунный аппарат. Эта программа началась в середине 1958 года, и уже в этом же году было осуществлено три безуспешных попытки запуска лунного аппарата.

В США первая попытка запуска космического аппарата к Луне была осуществлена 17 августа 1958 года. Ракета с лунным зондом весом 11 кг взорвалась сразу после старта. Вторая попытка было предпринята 11 октября 1958 года с аппаратом «Пионер-1» весом также 11 кг, но ракета не добрала нужной скорости и зонд «Пионер-1» поднялся над Землей только на высоту около 120 тысяч км, затем повернул к Земле и 13 октября 1958 года сгорел в атмосфере.

Следующая попытка была сделана 8 ноября 1958 года. Здесь не сработала третья ступень ракеты и лунный аппарат, получивший имя «Пионер-2», достиг высоты только 16 тысяч км, после чего упал в океан. «Пионер-3» был запущен 6 декабря 1958 года, забрался вдаль около 110 тысяч км и вернулся на Землю.

2 января 1959 года с космодрома в казахской степи рядом с полустанком Тюратам в Кзыл-Ординской области отправилась трехступенчатая советская ракета-носитель с лунным зондом в наконечнике. Однако и русскую космонавтику постигла неудача: достигнув второй космической скорости более 11 километров в секунду, последняя ступень ракеты и похожий на первый ИСЗ лунный зонд долетели до лунных окрестностей. Однако пролетели мимо космической союзницы Земли на расстоянии около 6 тысяч километров. По земным масштабам — расстояние от Москвы до Читы. Далее лунный зонд вышел на околосолнечную орбиту.

Принимая во внимание досадный промах, советские журналисты переосмыслили его в достижение, назвав лунный зонд «Мечтой» — первой искусственной планетой солнечной системы.

Совершил промах и пятый по счету американский «Пионер». 3 марта 1959 года ракета-носитель, запущенная с космодрома на мысе Канаверал, вывела космический аппарат на лунную траекторию. Зонд пролетел мимо на удалении примерно 60 тысяч километров от Луны (это уже пять земных диаметров) и вышел на гелиоцентрическую орбиту — стал еще одной рукотворной планеткой.

Второй советский космический аппарат (сентябрь 1959-го) попал в Луну и, до того как он разбился при ударе об ее поверхность, успел отстрелить вымпелы с изображениями Государственного герба СССР, измерить магнитное поле и радиацию вблизи Луны. За полетом этого лунного аппаpата следила английская обсеpватоpия Джодpелл Бэнк. В Евpопе только эта обсеpватоpия имела большую антенну, способную пpинимать слабые pадиосигналы. Она подтвеpдила попадание русского снаряда в Луну точно в pасчетное вpемя. Полет АМС «Луна-2» и ее жесткая посадка в треугольнике кратеров Автолик, Архимед и Архилох 14 сентябpя 1959 года безусловно явились значительными событиями в истоpии изучения космоса. Это был настоящий тpиумф советской pакетной и электpонной техники.