«Разведчик лунных берегов»

Глава 23. День космонавтики

Гагарин в Калуге

В книге «Дорога в космос» Первый космонавт планеты Юрий Гагарин с поразительной скромностью и глубоким пониманием истин космизма рассказал о своем пути к «Гагаринскому старту» — пусковой установке на космодроме «Байконур».

«...Когда стало исчезать влияние гравитации, я почувствовал себя превосходно. Все вдруг стало делать легче. И руки, и ноги, и все тело стали будто совсем не моими. Они ничего не весили. Не сидишь, не лежишь, а как бы висишь в кабине. Все незакрепленные предметы тоже парят, и наблюдаешь их словно во сне. И планшет, и карандаш, и блокнот... А капли жидкости, пролившиеся из шланга, приняли форму шариков; они свободно перемещались в пространстве и, коснувшись стенки кабины, прилипали к ней, будто роса на цветке.

Невесомость не сказывается на работоспособности человека. Все время я работал: следил за оборудованием корабля, наблюдал через иллюминаторы, вел записи в бортовом журнале. Я писал, находясь в скафандре, не снимая гермоперчаток, обыкновенным графитным карандашом. Писалось легко, и фразы одна за другой ложились на бумагу бортового журнала. На минуту забыв, где и в каком положении нахожусь, положил карандаш рядом с собой, и он тут же уплыл от меня. Я не стал ловить его и обо всем увиденном громко говорил, а магнитофон записывал сказанное на узенькую скользящую ленту. Я продолжал поддерживать радиосвязь с Землей по нескольким каналам в телефонных и телеграфных режимах.

«Заря» (позывной С.П.Королева) поинтересовалась, что я вижу внизу. И я рассказал, что наша планета выглядит примерно так же, как при полете на реактивном самолете на больших высотах. Отчетливо вырисовываются горные хребты, крупные реки, большие лесные массивы, пятна островов, береговая кромка морей.

...За мной из Москвы прилетел специальный самолет Ил-18. На подлете к столице нашей Родины к нему пристроился почетный эскорт истребителей. Это были красавцы «миги», на которых в свое время летал и я. Они прижались к нашему воздушному кораблю настолько близко, что я отчетливо видел лица летчиков. Они широко улыбались, и я улыбался им. Я посмотрел вниз и ахнул. Улицы Москвы были запружены потоками народа. Со всех концов столицы живые человеческие реки, над которыми, как паруса, надувались алые знамена, стекались к стенам Кремля.

Самолет низко прошел над главными магистралями города и направился на Внуковский аэродром. Там тоже была масса встречающих...

Точно в заданное время Ил-18 приземлился и начал выруливать к центральному зданию аэропорта. Я надел парадную офицерскую шинель с новенькими майорскими погонами, привычно оглядел свое отражение в иллюминаторе самолета и, когда машина остановилась, через раскрытую дверь по трапу спустился вниз. Еще из самолета я увидел вдали трибуну, переполненную людьми и окруженную горами цветов. К ней от самолета пролегала ярко-красная ковровая дорожка.

Надо было идти, и идти одному. И я пошел. Никогда, даже там, в космическом корабле, я не волновался так, как в эту минуту. Дорожка была длинная-предлинная. И пока я шел по ней, смог взять себя в руки. Под объективами телевизионных глаз, кинокамер и фотоаппаратов иду вперед. Знаю: все глядят на меня. И вдруг чувствую то, чего никто не заметил, — развязался шнурок ботинка. Вот сейчас наступлю на него и при всем честном народе растянусь на красном ковре. То-то будет конфузу и смеху—в космосе не упал, а на ровной земле свалился...

...Еще в космосе я решил обязательно побывать в старинном русском городе Калуге — колыбели теории межзвездных полетов. И случай этот быстро представился — калужане пригласили на закладку нового музея своего знаменитого земляка К. Э. Циолковского. С волнением подъезжал я с аэродрома к раскинувшемуся на взгорье городу, утопавшему в свежей зелени садов, только что омытых шумным грозовым ливнем.

Первым делом вместе с товарищами мы побывали на могиле ученого, украшенной обелиском, на постаменте которого солнце золотило пророческие слова: «Человечество не останется вечно на земле, но, в погоне за светом и пространством, сначала робко проникнет за пределы атмосферы, а затем завоюет все околосолнечное пространство». Когда-то в Саратове я окончил этой фразой К. Э. Циолковского свой доклад о межпланетных сообщениях. Как тесно прошлое переплетается с настоящим!

Мы возложили венок из живых цветов на дорогую могилу и долгим молчанием почтили память великого провидца. В это время в небе возникла радуга и повисла над городом, словно венок.

Почти весь день мы провели в Калуге, где многое связано с именем К. Э. Циолковского. Там его домик-музей; памятник ученому из бронзы и нержавеющей стали, воздвигнутый в сквере Мира; улица К. Э. Циолковского; школа, в которой он более двух десятков лет преподавал точные науки и где обучала детей русскому языку и литературе его внучка — Марина Вениаминовна Самбурова.

Я повидался с ней и с ее братом Алексеем Костиным — местным журналистом. Они многое рассказали о своем деде, его жизни, его привычках. И образ гениального ученого стал для меня еще более понятным и близким.

Я был глубоко тронут, когда на митинге, собравшемся на площади имени В. И. Ленина, меня вместе с К. Э. Циолковским назвали почетным гражданином города Калуги. Много еще впереди смелых полетов в космос, и все наши космонавты будут приезжать в этот близкий их сердцу город, воздавая должное тому, кто первым из людей в своих дерзких планах и чертежах проложил нам путь к звездам«.

Орбитальные пилоты

В 1961 — 1963 годах в нашей стране были запущены 6 пилотируемых кораблей «Восток». Вслед за Ю. А. Гагариным отправился в 25-часовой полет, составивший 17 витков вокруг Земли, Герман Степанович Титов.

Космонавт-3 Андриан Григорьевич Николаев на корабле «Восток-3» пробыл в космосе почти 4 суток.

Одновременно другой корабль — «Восток-4» — пилотировал Павел Романович Попович. Оба космонавта имели между собой устойчивую радиосвязь. Это был первый групповой полет двух космических кораблей.

В следующем космическом эксперименте также участвовали 2 корабля: «Восток-5», пилотируемый Валерием Федоровичем Быковским, и «Восток-6» с первой в мире женщиной-космонавтом Валентиной Владимировной Терешковой.

Следующий корабль — «Восход» — вышел в космос уже с 3 космонавтами на борту — командиром корабля Владимиром Михайловичем Комаровым, научным сотрудником Константином Петровичем Феоктистовым и врачом Борисом Борисовичем Егоровым. Этот корабль стал первым многоместным.

...Вспомним, как все это было. Первые орбитальные полеты людей, первые их впечатления.

Голубой автобус привозил космонавта и его дублера на космодром. Их провожали товарищи по отряду, конструкторы, врачи. И обязательно все вместе они пели по дороге на космодром:

Я верю, друзья, караваны ракет

Помчат нас вперед от звезды до звезды.

На пыльных тропинках далеких планет

Останутся наши следы!

Прощание с друзьями, рапорт председателю Государственной комиссии — и расставание дублеров. Дублер снимал скафандр, оставаясь на Земле, а космонавт поднимался в кабине лифта к своему кораблю. Последний землянин, с которым он прощался, помогал космонавту забраться в кабину и задраивал за ним люк. Пока проходили все предстартовые операции, космонавт оставался наедине с самим собой. У него было время собраться с мыслями, еще раз подготовить себя к полету. Шла первая, часовая готовность. В этот последний земной час друзья включали в кабину корабля самые любимые песни космонавта.

Наконец, старт. Космонавт уже не видел огненного вихря, из которого возносилась его ракета. Но ему было дано пережить, почувствовать и увидеть то, чего не знают люди, кроме нескольких десятков летчиков-космонавтов. Вот что они рассказывали о своих полетах:

Ю. А. Гагарин: «При взлете я услышал свист и нарастающий гул, почувствовал, как задрожал корабль, оторвался и начал набирать скорость. Шум и вибрация давали о себе знать».

В. В. Терешкова: «Музыка старта начинается в басовом ключе. Глухой гул напоминает отдаленные раскаты грома. Ракета вздрогнула. Гул нарастает, появляются все более высокие, звенящие ноты».

Г. С. Титов: «После старта скорость ракеты быстро растет, растут и перегрузки. Летчикам, особенно истребителям, приходится испытывать их в полете. При маневрах самолета кажется, будто кто-то с огромной силой прижимает тебя к сидению. И все же космонавту труднее. Труднее не потому, что перегрузки в полете на космическом корабле более значительные. Они действуют в течение более длительного промежутка времени».

В. Ф. Быковский: «Перегрузки меня не удивили. Скажу прямо: хотя они были и не слабые, но полегче, чем на центрифуге... Тяжесть понемногу исчезала, и вдруг разом с моих плеч упала вся многопудовая ноша... Ощущение такое, что тебя будто помяли, а потом мигом расправили, обласкали, освежили живой водой. Во всем теле — приятное облегчение. Самому хочется лететь — как будто крылья появились за плечами».

В. В. Терешкова: «Вот отделился головной обтекатель корабля. В глаза больно ударили яркие солнечные лучи. Я прильнула ко „Взору“ и далеко-далеко внизу увидела Землю».

Ю. А. Гагарин: «Самым красивым зрелищем был горизонт — крашенная всеми цветами радуги полоса, разделяющая Землю в свете солнечных лучей от черного неба. Была заметна выпуклость, округлость Земли. Казалось, что вся она опоясана ореолом нежно-голубого цвета, который через бирюзовый, синий, фиолетовый переходит к иссиня-черному».

К. П. Феоктистов: «Это было настолько увлекательное зрелище, что мы не сразу заставили себя очнуться от восторгов и приступить к работе. Однако каждый из нас отдавал себе отчет в том, что его послали отнюдь не любоваться восхитительными панорамами, а вдумчиво и внимательно исследовать окружающее».

Г. С. Титов: "В иллюминатор светит солнце. В кабине светло, празднично, но любоваться некогда — меня уже запрашивает Земля. Начинается работа космонавта... Заданий было много, но с особым волнением я испытывал ручное управление ориентацией корабля.

Вначале взялся за ручку управления осторожно, затем энергичнее. Корабль послушно менял ориентацию, плавно переходил из одного положения в другое, и мне казалось, стоит только, как говорят летчики, "взять ручку на себя"— и он понесется к другим планетам. Чувство это ни с чем не сравнимо«.

В. В. Терешкова: «После отделения последней ступени переход к невесомости очень плавный, поэтому резких отклонений не было».

А. Г. Николаев: «В свободном состоянии, не касаясь корабля ни руками, ни ногами, висишь в кабине. Если дать легким движением закрутку телу — вращаешься, как юла. Если надо передвинуться — чуть оттолкнулся пальцами и поплыл. В отвязанном состоянии я работал, поддерживал связь, принимал пищу, пил воду. Все движения были координированными».

П. Р. Попович: «На светлой стороне Земли горизонт более нежный, голубой. Я уверен, что наша родная Земля издали (с Луны, например) будет казаться голубым шаром».

В. В. Терешкова: «Менее, чем за час день сменился ночной темнотой. Эта смена произошла мгновенно. Сиял свет, а через секунду наступила тьма».

П. Р. Попович: «Корабль входит в тень. Земля принимает сначала светло-синий цвет, а затем все темнее, темнее — и ночь! А солнце еще светит минуты полторы-две и затем скрывается.

Темно. Лишь наш вечный спутник Луна озаряет Землю слабым светом. Кстати, где облачности нет, Земля имеет темный цвет и отличается от неба тем, что нет звезд».

В. В. Терешкова: «Луны не видела, но Земля, освещенная ее сиянием и покрытая облаками, похожими на серые валуны, виднелась отчетливо».

П. Р. Попович: «Нам много раз улыбалась Луна. Нам повезло — было полнолуние, и красавица Луна показала себя во всем блеске. В космосе она выглядит как яркий шар в черной пустоте. Именно шар, а не диск, каким она кажется на Земле... На сверкающей выпуклой поверхности отчетливее, чем с Земли, виднелся рисунок лунного рельефа, напоминающий морозный узор... Свет Луны был сильный. Он освещал все предметы и приборы корабля».

Г. С. Титов: «С седьмого по двенадцатый виток полагался сон и отдых. Где-то внизу промелькнула вечерняя Москва. Пожелав спокойной ночи жителям столицы, я поудобнее лег в кресло. Но заснул не сразу. Невесомость продолжала свои шутки. Долго я не мог справиться с руками. Как только начинал дремать, они поднимались и повисали в воздухе. В таком положении спать человеку непривычно, и, чтобы как-нибудь укротить руки, я сунул их под ремни кресла. Уснул. А когда проснулся — руки опять висят в воздухе. Ну и дела!..»

В. В. Терешкова: «Мелькнул темно-золотистый кусок пустыни и его тотчас сменили гигантские четырехугольники совхозных полей, зарябили темно-зеленые пятна лесов, как рассыпанная ртуть, замелькали капли озер. Взглянула в другой иллюминатор — там на черном-пречерном бархате неба лежали горсти алмазных, немигающих созвездий».

В. Ф. Быковский: «Перед моими глазами была не только Земля. Я смотрел дальше, на созвездия. Они тоже были в сфере моего наблюдения. Далекие миры казались близкими, как только на корабле исчезало Солнце. Крупные, словно горящие костры. Даже не верилось, что они отделены от меня миллиардами километров».

П. Р. Попович: «Хорошо наблюдаются континенты. По различным оттенкам, очертаниям можно судить, над каким континентом пролетаешь, где береговая черта. Острова обрамлены таким ореолом, который немного напоминает изумрудный цвет. Все острова видны из космоса хорошо так же, как реки и дороги. Вообще наша планета очень красива. Она голубая, замечательные горизонты открываются, особенно при входе и выходе из тени.

Г. С. Титов: «Корабль как бы неспеша изменил направление... Включились тормозные устройства, без стука легли „плававшие“ по кабине киноаппарат, бортовой журнал, карандаш, фотоэкспонометр... От трения о воздух стал нагреваться корпус, вокруг меня клокотало яркое пламя».

К. П. Феоктистов: «При входе корабля в атмосферу перед ним возникает слой газа с температурой порядка десяти тысяч градусов. Между тем в кабине температура сохранялась нормальной. Резко увеличились перегрузки. При своем весе в 72 килограмма я определенно ощутил, что вешу в это время более полутонны. Дышать в такие минуты, трудно, разговаривать почти невозможно. Затем перегрузки стали спадать.

Корабль завибрировал, словно автомобиль, вылетевший с асфальта на булыжную мостовую».

Г. С. Титов: «Я специально не закрыл один из иллюминаторов для того, чтобы можно было наблюдать картину за бортом корабля. Розовое пламя вокруг корабля по мере погружения в атмосферу постепенно сгущается, становится пурпурным, затем багровым. Жаропрочное стекло покрывается желтым налетом, стальная обечайка иллюминатора плавится, и огненные брызги проносятся возле стекол. Захватывающая картина!»

В. В. Терешкова: «Почти 16 минут длилось снижение „Востока-6“ с орбиты до той высоты, на которой я катапультировалась. Вот произошел отстрел крышки катапультного люка, а через две секунды автоматически включилась парашютная система».

Г. С. Титов: «Скорость аппарата уменьшилась с 28 тысяч км/час до 600–800 км/час... По командам автоматических устройств отстрелился люк кабины и катапульта, подобно тому, как это делается на современных самолетах, вынесла меня в воздушный поток. Раскрылись парашюты, и, осмотревшись, я увидел свою кабину, которая несколько ниже меня приближалась к Земле недалеко от проходившей в этом районе железной дороги».

Ю. А. Гагарин: «Восток» спустился в нескольких десятках метров от глубокого оврага, в котором шумели весенние воды. Корабль почернел, обгорел, но именно потому казался мне еще более красивым и родным, чем до полета«.

День космонавтики в Ленинске

Учитель физики и астрономии Мария Касьяновна по прозвищу «Кассиопея» перебралась на жительство к мужу — артиллеристу на берега бывшей реки Сыр-Дарьи. Жила там в военном секретном городке Ленинске и преподавала физику и астрономию в средней школе. Много позже она рассказывала молодому писателю Владиславу Ивановскому о встречах с космонавтами.

«Было интересно работать в школе. Мы организовывали концерты, вечера, капустники для учащихся и учителей. Устраивали даже платные танцы, чтобы купить на собранные деньги пионерскую атрибутику или что-то подремонтировать в школе, хотя, надо отметить, комсомольцы из воинских частей Байконура, наши шефы, много помогали. К нам на вечера приходили даже из других школ.

Однажды произошел такой забавный случай. Учительница музыки Лариса Козлова пообещала устроить вечер, на котором будет космонавт В. М. Комаров. В этот вечер я должна была дежурить со своим классом. Естественно, пришла пораньше почти на целый час. У двери стоял в летной форме офицер. И я очень удивилась, что шефы начали так рано подходить на вечер (мы их тоже пригласили).

Школа оказалась закрытой. Сторож дядя Вася куда-то запропастился. Пока я искала его, офицер заметил, что какой-то мужчина спит на лавке у окна внутри школы. Разбудить его было невозможно — так был пьян.

Окно было чуть приоткрыто. Я хотела пролезть, но свои услуги предложил ранний гость. Через окно он забрался в школу, с трудом разбудил сторожа и открыл дверь. Начали прибывать ученики. Расставили дежурных. Пришли воины-шефы. Но каково было мое изумление, растерянность, когда пришла музыкантша Лариса и представила нам Владимира Михайловича Комарова.

Я об этом случае никому в школе не сказала. Единственное вызвало удивление — моя растерянность: мол, рядом стоит космонавт, вместе пришли в школу и только сейчас знакомится и узнает, что это В. М. Комаров.

Вечер прошел хорошо. Владимир Михайлович в ту пору уже готовился к полету на орбитальном корабле «Союз-1». Он увлекательно рассказывал школьникам, детям специалистов космодрома, о книгах Циолковского «На Луне» и «Вне Земли», а также о призыве американского президента Кеннеди высадить первых людей на поверхность Луны к пятидесятилетию Октября в СССР. Некоторым старшеклассникам, принятым в комсомол, Владимир Михайлович вручил комсомольские билеты. У меня есть фотографии, где Комаров сфотографирован с группой учителей. Когда вечер был в разгаре, уже в непринужденной обстановке, мы разговорились, посмеялись над приключением в школе. Я тогда ему сказала, что если кому рассказать о случившемся, то никто не поверит, на что Владимир Михайлович ответил, мол, и не нужно рассказывать, пусть это останется маленькой тайной, так интереснее жить.

Вскоре после того обаятельнейший человек и героический мужчина погиб при испытаниях советского прототипа лунного корабля из-за неисправности парашютной системы. Это было в марте 1967 года. А в сентябре я переехала в Калугу и поступила на работу лектором в массовый отдел Государственного музея истории космонавтики имени Циолковского. Помогло личное знакомство моего бывшего супруга, офицера космических войск с заместителем директора музея, бывшим политработником.

Хороводы «Союзов»

В экспозиции Государственного музея истории космонавтики неизменно привлекает внимание подлинный спускаемый аппарат космического корабля «Союз». Ослепительно белый, своей формой он напоминает автомобильную фару. Рядом с обугленным аппаратом «Востока-5» этот кажется только что доставленным с предприятия, где он создавался. По размерам кабина «Союза» несколько меньше корабля, в котором летал В. Ф. Быковский. Но ведь это только треть «Союза» — космического корабля третьего поколения, пришедшего на смену легендарным «Востокам» и «Восходам».

Кроме спускаемого аппарата в состав корабля «Союз» входят еще орбитальный и приборно-агрегатный отсеки. Общий вес корабля 6,8 тонны. Объем его жилых помещений (спускаемого аппарата и орбитального отсека) почти 10 кубометров.

Шарообразный орбитальный отсек расположен в передней части корабля. Это и научная лаборатория и место отдыха космонавтов во время полета. Через люк в корпусе орбитального отсека космонавты входят в свой корабль на Земле. Этот же люк используется для выхода в открытый космос, когда орбитальный отсек превращается в шлюзовую камеру.

Другой люк-лаз соединяет орбитальный отсек со средней частью «Союза» — спускаемым аппаратом, который является кабиной космонавтов, командной рубкой, где сосредоточено все управление космическим кораблем.

Если заглянуть в иллюминаторы спускаемого аппарата, представленного в зале ракетно-космической техники музея, прежде всего бросаются в глаза кресла космонавтов. Они имеют странную, непривычную форму. Дело в том, что кресла (точнее, ложементы, их два в спускаемом аппарате), изготовляются точно по конфигурации тел космонавтов, назначенных к полету на данном корабле. Во время старта с Земли космонавты располагаются в ложементах в горизонтальном положении, что позволяет им легче переносить перегрузки активного (разгонного) участка траектории полета. То же самое происходит и во время спуска, когда торможением в атмосфере гасится скорость.

В спускаемом аппарате сосредоточены приборы управления полетом. Здесь ручки управления курсом и центром масс корабля, приборная доска, где размещено навигационное оборудование, табло электролюминесцентной сигнализации о работе особо важных систем корабля, бортовое вычислительное устройство, два сдублироваиных КСУ — командно-сигнальные устройства, позволяющие вести управление кораблем любому из двух или обоим одновременно космонавтам. Место третьего члена экипажа (в зависимости от программы полета корабль может быть двух- или трехместным) занимает научная аппаратура, кассеты с кино- и фотопленкой, запас магнитной ленты.

В спускаемом аппарате есть два иллюминатора для визуального наблюдения в космосе, киносъемки и фотографирования, защищенных жаропрочными стеклами, и еще иллюминатор оптического визира, необходимый в процессе причаливания и стыковки с другим кораблем или орбитальной станцией.

Снаружи спускаемый аппарат защищен специальным жаропрочным покрытием, а его задняя часть, которая во время спуска в атмосфере нагревается особенно сильно за счет трения о воздух, закрыта толстым теплостойким экраном. Когда раскроются парашюты, экран отстреливается и открываются пороховые ракетные двигатели, обеспечивающие мягкую посадку на землю спускаемого аппарата.

Хвостовая, цилиндрическая часть корабля «Союз» — приборно-агрегатный отсек, с которым соединена характерная именно для «Союзов» деталь — похожие на крылья панели солнечных батарей, которые в комплексе с аккумуляторами — химическими батареями — снабжают «Союз» электроэнергией.

Конструкторы «Союза» ставили перед собой задачу создать космический корабль многоцелевого назначения. Он проектировался и как прообраз орбитальных станций и как транспортный космический корабль.

В январе 1969 года выведенные на околоземную орбиту корабли «Союз-4», пилотируемый В. Шаталовым, и «Союз-5», которым управлял Б. Волынов, были состыкованы, и начала функционировать первая в мире экспериментальная космическая лаборатория. Космонавты Е. Хрупов и А. Елисеев, облачившись в скафандры, через открытое космическое пространство перешли из корабля «Союз—5» в корабль «Союз—4».

В октябре 1969 года был осуществлен групповой полет кораблей «Союз-6» (Г. Шонин, В. Кубасов), «Союз-7» (А. Филипченко, В. Горбатко, В. Волков) и «Союз-8» (В. Шаталов, А. Елисеев). Тот факт, что с одного космодрома с интервалом в сутки стартовали подряд три корабля, свидетельствовал о значительных возможностях советской космонавтики.

1 июня 1970 года стартовал корабль «Союз» с порядковым номером девятый. Его экипаж — космонавты А. Николаев и В. Севастьянов — работал в космосе почти 18 суток. Оказалось, что привыкнуть к невесомости легче, чем, вернувшись на Землю, приспособиться к ощущению тяжести собственного тела.

19 апреля 1971 года на орбиту вокруг Земли был выведен принципиально новый космический объект — первая орбитальная научная станция «Салют». И «Союзы» стали выступать в новой роли — в качестве транспортных кораблей. Первым состыковавшимся со станцией кораблем был «Союз-10», который 23 апреля того же года был выведен на орбиту с космонавтами В. Шаталовым, А. Елисеевым, Н. Рукавишниковым. Полет корабля со станцией в состыкованном состоянии продолжался 5 с половиной часов. После проведения совместных экспериментов экипаж вернулся на Землю.

Экипаж «Союза-11», запуск которого был произведен 6 июня 1971 года,— Г. Добровольский, В. Волков, В. Пацаев — состыковал 7 июня корабль со станцией, перешел на ее борт и успешно работал на «Салюте» в течение 23 суток, что явилось новым шагом к победе человека над невесомостью.

Орбитальные станции «Салют-3» и «Салют-4» также принимали на борт экипажи космонавтов: «Союз-14» (П. Попович, Ю. Артюхин) на «Салют-3», «Союз-17» (А. Губарев, Г. Гречко) и «Союз-18» (П. Климук, В. Севастьянов) на «Салют-4».

Экипаж «Союза-15» (Г. Сарафанов, Л, Демин) провел совместные эксперименты со станцией «Салют-3». А корабли «Союз-16» (командир А. Филипченко, бортинженер Н. Рукавишников) и «Союз-19» (командир А. Леонов, бортинженер В. Кубасов) совершили полеты вокруг Земли по программе ЭПАС. Беспилотный корабль «Союз-20» в ноябре 1975 года совершил автоматическую стыковку со станцией «Салют-4».

Летчик-космонавт СССР Геннадий Васильевич Сарафанов, Почетный гражданин городов Калуга и Гагарин, родился в 1942 году в городе Саратове, в поселке Крекинг-завода на высоком берегу Волги. С кольца конечной трамвайной остановки на Крекинге хорошо видна деревня Смеловка в Заволжье и Гагаринское поле, на которое приземлился 12 апреля 1961 года впервые в истории человечества Первый космонавт планеты. Пытливый юноша Геннадий Сарафанов хорошо учился в средней школе № 16, расположенной в конце трамвайного маршрута № 2, соединяющего поселки двух великих строек эпохи индустриализации СССР — Комбайнового завода и Крекинг-завода в Саратове.

На полпути пригородного маршрута, пролегающего в виду великой русской реки Волги, расположен поселок Саратовского подшипникового завода, построенного к началу Великой Отечественной войны в 1941 году. В поселковой средней школе на Шарике преподавала физику и астрономию в начале космической эры замечательная умница и красивая женщина по прозвищу Кассиопея. В 1958 году будущий электроинженер и философ-космист Владислав Ивановский без медали, но вполне успешно, закончил 10-й класс в этой школе. И Геннадий Сарафанов в том же июне 1958 года закончил среднюю школу в поселке Крекинг-завода и уехал учиться на летчика в Высшее военное училище в городе Балашове.

С 1965 года умный и смелый пилот-лейтенант Сарафанов в отряде космонавтов. В конце августа 1974 года, когда Владислав Ивановский трудился в должности звездного мастера в планетарии Музея космоса в Калуге, его земляк Геннадий Сарафанов в качестве командира корабля совершил вместе с бортинженером Л. С. Деминым очень сложный по техническому заданию двухсуточный полет по орбите Земли на корабле-спутнике «Союз-15».