«Циолковский вне Земли»

 

Академик С. П. Королев предложил концепцию музея истории космонавтики в Калуге. По его задумке Зал научной биографии К. Э. Циолковского должен был навеивать посетителям представление о познавательной или, как выражаются философы, гносеологической глубине творческого вклада великого калужанина в развитие науки и техники. Но чтобы по-настоящему понять, в каких условиях приходилось жить этому человеку, почувствовать трагизм его судьбы и величие его личности, нужно побывать в мемориальном Доме-музее К. Э. Циолковского, который являет собой как бы житийное, бытовое приложение к научному пространству Государственного музея истории космонавтики. В доме на бывшем Коровинском спуске к Оке полностью восстановлена обстановка, в которой жила почти тридцать лет без должного достатка, но с профессиональным достоинством большая семья калужского «епархиального физика».

 

...Весной 1908 года Ока под Калугой разлилась так широко, что могла бы состязаться даже с Волгой. Тех мещан- домовладельцев, чья собственность не пострадали от разлива, необычная полноводность реки приводила в восторг. А жителям набережных улочек было не до любования.

 

Последний на Коровинском спуске дом, принадлежавший Циолковским, оказался затопленным по самую кровлю. Жена и дети переселились к соседям, а Константину Эдуардовичу пришлось перетаскивать на чердак книги, рукописи, приборы...

 

Когда весенняя вода спала, в доме застучали плотницкие топоры. Ремонт обошелся дорого — до последней копеечки вышли все сбережения, зато после перестройки дом заметно поднялся вверх. Все было сделано по обдуманному Циолковским еще в 1904 году при покупке дома, плану. В надстроенной светелке разместился кабинет, из которого можно было выйти на веранду — в мастерскую. На веранде была устроена деревянная лестница и люк — выход на крышу. С этой плоской крыши во всей красе открывалось ночью звездное небо — ни деревья, ни соседские крыши не закрывали горизонт. Домашние в шутку назвали этот лаз «дверью в космическое пространство».

 

Маленький садик во дворе был местом отдыха. В кухне нехитрая утварь. Рядом в комнате ручная швейная машина, на которой строчила весь обиход — от шторок на окна до мальчишеских косовороток и девичьих платьиц — жена ученого Варвара Евграфовна. Семья была многодетная, всех надо одеть — при скромных средствах Циолковских задача не из легких. Что касается юных посетителей Дома-музея, то их внимание неизменно роится и вокруг физических приборов в кабинете Константина Эдуардовича, и в углу светелки, где старинный велосипед и древние коньки епархиального учителя физики, а также его похожий на плот верстак и подобный громоздкой прялке токарный станок с ножным приводом.

 

Примечательны в доме и большие жестяные воронки — знаменитые «слухачи» Циолковского. При всей их неуклюжести они неплохо служили Константину Эдуардовичу: благодаря эти конструкциям из луженой жести гость мог говорить не напрягая голоса.

 

Двухтумбовый стол в кабинете ученого редко служил Циолковскому по своему прямому назначению: Константин Эдуардович предпочитал писать, сидя в глубоком кресле и положив на колено фанерку с листами бумаги. Пережитые им неоднократно пожары и наводнения, губившие самое ценное — рукописи, заставили мыслителя использовать «множительную» — копировальную бумагу. Оба экземпляра он хранил в разных местах. Среди изобретений Константина Эдуардовича есть оригинальный проект пишущей машинки, однако свои труды он писал от руки, угольным карандашом.

 

Возле письменного стола высится самодельная деревянная тренога, на которой укреплена небольшая, величиной с эстафетную палочку, деревянная трубка. В ее торцах поблескивают линзы.

 

Простейшие приспособления в виде петли из жести и деревянных кругляков позволяют ориентировать трубу по азимуту и склонению. Так выглядели телескопы, которыми пользовались в средние века итальянец Галилей, а в новые русский Ломоносов. Дешевая подзорная труба с мизерным увеличением была для Циолковского единственной возможностью хоть как-то приблизиться к заветным звездам.

 

Можно представить себе, с какими чувствами взирали приглашаемые на просмотры калужане на жестяных, почти 2-метровой длины «рыб» (модели дирижаблей), с которыми возился чудаковатый учитель. Подвесив такие «страшилища» на веревках, протянутых между столбами, он нагнетал в них воздух самодельным насосом, и «рыбы», как живые, шевелились, раздувая бока.

 

...В первые годы калужской жизни Циолковский закончил научно-фантастический очерк «Грезы о Земле и небе и эффекты всемирного тяготения» и познакомил с рукописью своего товарища, податного инспектора горуправы Василия Ивановича Ассонова.

 

Тот решил помочь бедному учителю и талантливому писателю в издании книги.

 

В Калуге жил Александр Николаевич Гончаров, племянник известного писателя И. А. Гончарова. Человек большой культуры, он служил оценщиком в дворянском земельном банке и владел имением недалеко от Перемышля.

 

В. И. Ассонов уговорил банкира издать «Грезы о Земле и небе...» Состоялась встреча ученого с А. Н. Гончаровым на его квартире.

 

В 1895 году «Грезы...» были напечатаны в московской типографии в «издании А. Н. Гончарова».

 

Научно-фантастическое произведение, написанное в развитии предыдущих работ по вопросам межпланетных сообщений, включало следующие главы:

 

1. Наружное строение Вселенной.

 

2. Всемирное притяжение.

 

3. Описание разных явлений, происходящих без участия тяжести.

 

4. Ненавистник тяжести.

 

5. Возможно ли на Земле получить среду с иной тяжестью, отличной от земной?

 

6. Мысли чудака о вреде воздуха и о возможности жить в пустоте; мечты его об особой породе разумных существ, живущих без атмосферы.

 

7. В поясе астероидов.

 

8. Энергия лучей Солнца.

 

9. Тяготение как причина скоростей небесных тел и их лучеиспускания.

 

В этом произведении Циолковский впервые указывает скорость, необходимую для отрыва тела от Земли — 8 км/сек.

 

В «Грезах...» автор утверждал, будто можно жить в пустоте, и что когда-нибудь люди покинут Землю и переселятся... на астероиды. Было о чем позлословить почтенным калужским купцам и набожным мещанам!

 

В этих очерках К. Э. Циолковский дал описание строения Вселенной, всемирного притяжения, разных явлений, происходящих в условиях космического пространства, свободного от силы тяжести. Он приводил читателя к выводу, что при отсутствии силы тяжести ничего особенного с человеческим организмом не произойдет, если, конечно, принять предохранительные меры.

 

Для подтверждения этой мысли ученый ссылался на произведенные им и уже описанные в 1891 году опыты с яйцом. Он рекомендовал создать нечто подобное отсутствию тяжести на Земле с использованием особого средства, которое предохранит человека «от проявления ужасной силы тяжести...»

 

«Представим себе большой, хорошо освещенный резервуар с прозрачной водой, — предлагал автор очерков.— Человек, средняя плотность которого равна плотности воды, будучи погружен в нее, теряет тяжесть, действие которой уравновешивается обратным действием воды... Так как такое положение в воде совершенно безвредно, то надо думать, что отсутствие тяжести произвольно долгое время будет переноситься человеком без дурных последствий... организм ничего особенного не испытывает при уничтожении тяжести».

 

Космос представляет собой такую среду, где этой тяжести нет. На какой же высоте?

 

«Воображаемый спутник Земли, вроде Луны, летящий километров на 300 от земной поверхности, представит собой при очень малой массе пример среды, свободной от тяжести», — писал Циолковский. Он задался вопросом, как забраться за пределы атмосферы или как сообщить земному телу скорость, необходимую для возбуждения центробежной силы, достаточной для преодоления тяжести Земли. Такая скорость должна доходить до 8 км/сек.

 

Автор из Калуги подводил читателя к мысли о летательном снаряде, который должен развить первую космическую скорость.

 

«Все мы, жители планет, путешествуем вокруг Солнца. Безопасным экипажем и неутомимыми лошадьми служит сама планета; даже и мы, жители Земли, путешествуем в космосе на своей планете».

 

Но как путешествовать без планеты? В свободной от тяжести среде космического пространства это очень просто: нужен всего лишь прыжок, но такой, «чтобы упасть в небо; стоит только как бы „свалиться“ с планеты, чтобы улететь от Земли и сделаться спутником Солнца».

 

Но как упасть в небо с нашей планеты, на которой мы живем и путешествуем вокруг Солнца, купаясь в космических волнах? Как покинуть нашу Землю, хотя бы на некоторое время?

 

Лирический герой «Грез» уносится в фантазийный космос, предусматривая для полетов разные аппараты и приборы.

 

Вообразив жителей астероидов и увлеченный своей мыслью, герой очерка полетел к ним с открытым сердцем, с искренним желанием встретиться и поговорить.

 

И он нашел у «туземцев» много интересного. Особенно поразила настоящая летательная машина — «длинная кольцеобразная платформа на множестве колес», вроде «многоэтажных непрерывных кольцевых поездов... для сообщения с кольцом... и для полного удаления от планеты» и приводимых в движение «посредством солнечных двигателей — моторов»

 

Эти «солнечные моторы», наподобие металлического сосуда, наполненного парами подходящей жидкости, который вращается, оборачиваясь к Солнцу то темной, то блестящей половиной. Так жители астероидов перерабатывали одну третью часть солнечной энергии в механическую. Вот такие-то моторы и приводили многоэтажные поезда в надлежащее движение... Такой поезд создавал центробежную силу, обратно пропорциональную земной тяжести. Состав мог бежать по рельсам с космической скоростью.

 

Таковы первые зачаточные идеи о реактивном принципе ракетного поезда, на котором можно развивать достаточную скорость для отрыва от планеты перед полетом, и для исследования межпланетных пространств. Многоэтажные кольцевые поезда — это прообраз будущих ракетных космических поездов и многоступенчатой ракеты. То, о чем нельзя было сказать в строго научной работе, ученый высказал в научно-фантастических очерках.

 

В космических просторах у жителей астероидов ученый «познакомился» и с мыслями о создании в межпланетном пространстве «плавучих аэродромов», даже нашел и прообраз будущих поселений человечества на других небесных телах искусственно созданных руками. Это — «движущийся рой, имеющий форму кольца, вроде кольца Сатурна, только больше».

 

Производил лирический герой фантастического очерка много опытов, и ему помогали жители астероидов, окружали своим вниманием и заботой. И он, окруженный заботливыми астероидными туземцами, с печалью души вспоминал свое положение на родной Земле в губернском городе Калуге, отношение «кастовых» магов науки, то есть профессиональных ученых, к нему и его научным трудам.

 

Он рассказывал туземцам из пояса астероидов — осколков бывшей когда-то планеты Фаэтон — с виноватой усмешкой: «Мои „земляки“, наверно бы посмеялись над моим положением и помучили бы меня часок-другой, скрывшись и оставив меня одного на произвол судьбы; но на этот раз меня окружали существа другого сорта: вы, уважаемо-высокоразвитые граждане Вселенной, тотчас же меня выручили из беды... Доброта ваша бескорыстная, изумляющая предупредительность и нежная заботливость обо мне делают мое пребывание у вас положительно и восклицательно приятным!».

 

В то время многих смущала возможность истощения запасов лучистой энергии и угасания Солнца, а в связи с этим и кончина мира. Циолковский был убежденным противником этого «потребительского» взгляда на Солнце, взгляда, поддерживаемого и учеными идеалистического направления. «Не станет же сиять Солнце вечно!» — причитали эти легковерные господа.

 

У своих друзей — жителей астероидов лирический фантастический герой «Грез» нашел и на этот вопрос ободряющий ответ в виде закона о неистощимости энергии. «Всемирное тяготение есть неистощимый источник энергии», — утверждал К. Э. Циолковский.

 

«Чтобы жить,- убеждал фантаст-романтик, — нет надобности непременно иметь под ногами чудовищную массу планеты. Можно существовать и на маленьких планетах, даже совсем ограничиться сравнительно ничтожным количеством вещества. Таким образом мы почти освобождаемся от тяготения».

 

Но как все ж таки разорвать цепи тяготения и унестись в космос?

 

«Если бы мы могли сообщить ядру первую космическую скорость, определенную Ньютоном, то ядро могло бы вечно вращаться вокруг Земли, как, например, наша Луна. При второй космической скорости более 11 километров в секунду ядро удалилось бы навсегда от Земли и сделалось бы спутником Солнца, подобным планете.

 

Путешествие из Калуги в Петербург

 

Весной 1914 года в Петербурге проходил III Всероссийский съезд воздухоплавателей. Среди его участников было много военных, встречались и крупные промышленники. Их интерес к проблемам воздухоплавания объяснялся тем, что Россия готовилась к войне.

 

Съезд работал в помещении Института путей сообщения, в котором когда-то профессор физики Петрушевский увлекал проектами электросвязи своего ученика-аспиранта Голубицкого. Здесь же, в одной из аудиторий, демонстрировались различные модели, среди которых выделялись рыбообразные сооружения из жести, представленные калужским разночинцем из волынских дворян Циолковским.

 

Его проект цельнометаллического дирижабля, подкрепленный экспериментально проверенными моделями, не получил на съезде положительной оценки. Не вдаваясь в существо идеи, российские воздухоплаватели хладнокровно забраковали проект, придравшись к тому, что соединение частей дирижабля с помощью олова кажется ненадежным. Огорченные Циолковский и его преданный друг и помощник калужский аптекарь малого бизнеса Каннинг погрузили модели в багажный вагон и вернулись домой.

 

В работе «Исследования мировых пространств реактивными приборами», написанной еще Циолковским-квартирантом в доме попадьи Сперанской на Георгиевской улице и продолженной в доме извозчика Бреева на Лебедянцевской улице, ученый-самоучка много внимания уделял полетам на Луну. Он указал на существование периодических траекторий в системе Земля-Луна. Замысел экспедиции на Луну, которую Циолковский изобразил в фантастической повести «Вне Земли», написанной в большей части в доме на Коровинской улице, вызрел из рассуждений о характере околоземных траекторий в научном трактате 1903 года. Там основоположник ракетной космонавтики отмечал, что если ракета пролетит поблизости Луны, но не заденет ее поверхности, космический аппарат не сделается спутником Луны. Приблизившись, как в романе Жюля Верна, к соседней планете, снаряд уйдет от нее снова, вращаясь вокруг Земли и описывая весьма сложную кривую, иногда проходящую то поблизости от Земли, то от Луны.

 

...Калужское епархиальное женское училище, расположенное по соседству с Шахмагоновским реальным для мальчиков, находилось под контролем архиепископа. Физику и математику на положении «исполняющего обязанности преподавателя из платы по найму» разъяснял девицам известный в Калуге автор фантастических и научных проектов Константин Эдуардович Циолковский. В начале ХХ века он отметил 20-летие педагогической деятельности и, уйдя на пенсию по уездному училищу в Калуге, для дополнительного заработка договорился учительствовать в Епархиальном.

 

Циолковский организовал физический кабинет из склада поломанных оптических приборов, проводил разнообразные опыты на уроках, которые у него были по существу лекциями; он продвигал недозволенную химию и бесправную астрономию. В шестом классе объяснял православным девушкам давление световых лучей и химические действия электрического тока.

 

Константин Эдуардович начинал уроки с опроса — проверки знаний. Вот он вызвал Инну Грибачеву — дочь известного калужского лесопромышленника. Смуглая, изящного сложения девица с длиннющими и толстенными косами, выпущенными наперед изрядных выпуклостей груди, уверенно рассказывает урок по учебнику физики.

 

— Что... Что вы говорите?! Подождите! — останавливает девушку Константин Эдуардович. — Вы сначала расскажите про опыт, который я вам показывал, и все, что видели во время опыта, потом уж идите к теории. Теория вытекает из фактов и опыта. Помните это и не забывайте!

 

Опыт с объяснением заканчивался беседой о значении научных открытий.

 

В связи с опытами по электричеству Циолковский говорил, что в будущем силе тока предстоит большая роль в жизни человека. Рассказывал, как устроена пущенная в 1912 году Калужская городская электростанция рядом с Новоторжковским базаром.

 

По теме «Аэростат» Циолковский показывал монгольфьер, который летал с куколкой из хлебного мякиша по классу, и при том задорно и вдохновенно рассказывал о будущем воздухоплавания, когда и металлических управляемых аэростатов будет больше, чем гусей и лебедей.

 

По теме «Притяжение тел и движение» он растолковывал закон всемирного тяготения и в связи с этим давал некоторые сведения по астрономии, вспоминал мечту человечества о завоевании Вселенной. Фантазировал, будто человечество не останется вечно на своей планете. В погоне за энергией и пространством люди сначала долетят на ракетах до Луны и Марса, а потом уж разгуляются по всем планетам Солнечной системы и даже отправятся к иным звездным мирам.

 

— Однако в природе матушки-материи есть очень непонятная и пока что неизвестная математике сила, — предупреждал епархиальный физик. — Это сила земного тяготения, которая держит всякое физическое тело у Земли и не пускает нас на небо. Но и эту силу притяжения мы одолеем!

 

Возбужденные ученицы так и впились взорами в учителя-волшебника, надеясь услышать какие-то новые и свежие сведения о небе. Впечатление получалось огромное, провинциальному девичьему разуму давался толчок к повышению точки зрения.

 

Константин Эдуардович продолжал:

 

— Да, одолеем! Ракета — реактивный прибор, который разгоняет и уносит за атмосферу космический кораблик. Подобная система позволит людям осваивать небесное пространство, использовать энергию солнечных лучей на благо человечества и расселяться по прекрасному лицу Вселенной!..«

 

Ревизор из Епархиального управления Докучаев в отчетах хвалил Циолковского: «Константин Эдуардович излагает уроки просто, ясно и наглядно, чем очень заинтересовывает своих слушательниц».

 

Чиновник епархии Белявский в 1909 году тоже отзывался положительно: «Алгебру, геометрию и физику в 5-х и 6-х классах вверенного нам училища преподает известный в Калуге математик-самоучка, имеющий звание учителя уездного училища. Это коллежский асессор Константин Циолковский, который весьма умело и успешно ведет дело, умеет соединять ясность и обстоятельность объяснений».

 

Константин Эдуардович был добрым и душевным человеком. Однако не стеснялся ставить двойки туповатым ученицам.

 

Впрочем, ленивым, но способным девушкам Циолковский говаривал: «Плохо знаете урок, но я вашу двойку оскоблю, а вы подучите, и я вас еще спрошу».

 

Такое не раз слышала Инна Грибачева. И не переспрашивала: «Как это — оскоблю?» Знала, что глуховатый и бородатый мудрец-учитель заберет отметку в скобки и вместе нее поставит «3» или даже «4».

 

Иной раз учитель, поправляя над крутым и массивным носом пенсне, спрашивал измученную устным лепетом ученицу: «Сколько же вам поставить?»

 

Самолюбие и стыдливость мешали благородным девушкам прибавить себе балл, а хотелось бы... После элегического вздоха ответ был : «Ах, ставьте, сколько я достойная!»

 

Тогда Константин Эдуардович без колебаний ставил строгую тройку.

 

Ученицы Циолковского писали сочинения по физике. Темы имели практический характер и общественную пользу. В шестом классе девушки припоминали свои познания об электричестве и экскурсию на городскую электростанцию, об устройстве гальванометра и электрофорной машины, о физической точке зрения на бытовые предметы. Учитель пристрастно правил письменные работы епархиалок, подчеркивая не только грамматические провалы, но и проявления скудомыслия.