«Циолковский вне Земли»

 

Первым из советских космонавтов побывал в доме Циолковского в Калуге Герман Степанович Титов. Он приехал на берега Оки 20 мая 1962 года. В музее ученого космонавт провел почти полдня, досконально изучая обстановку, в которой вынашивал свои планы основоположник космонавтики. И интересовало Г. С. Титова в этом доме буквально все.

 

В книге «Голубая моя планета» Г. С. Титов признается: «Мы зачитывались в свободные часы научно-фантастическими повестями и, пожалуй, наибольшее удовольствие получили от книги К. Э. Циолковского „Вне Земли“. Удивительная книга! Константин Эдуардович как никто представлял себе мир, который открывается человеку, поднявшемуся в космос».

 

Герман Степанович ходил по музею и старался понять, как мог скромный провинциальный учитель за много лет вперед представить себе в деталях космический полет человека? Он переходил из зала в зал, слушал рассказ экскурсовода, вновь возвращался к некоторым экспонатам, что-то записывал в блокнот...

 

В редакции газеты «Известия» в Москве состоялась пресс-конференция Космонавта-2 Г. С. Титова. На ней присутствовал журналист из калужской областной газеты «Знамя» В. И. Шапкин.

 

Г. С. Титов сказал тогда: «С высоты сегодняшних достижений наивными и прозаическими кажутся задания, которые давались первопроходцам космоса. Передо мной, например, были поставлены задания — попробовать поесть в космосе, попробовать поспать на орбите».

 

Полвека назад осмотр музея Л. Э. Циолковского начинался с верхнего мемориального этажа, где располагались вводная экспозиция, кабинет ученого, его веранда-мастерская.

 

Особый интерес у посетителей и первых космонавтов вызывали кабинет Циолковского и его рабочая мастерская с просторным верстаком, поделками из гофрированного железа, изготовленными самим ученым.

 

В кабинете Г. С. Титов заинтересовался «слухачами» Константина Эдуардовича. В детские годы. частично потеряв слух, Циолковский позже сам придумал для себя простые приборы, которые помогали ему свободно общаться и разговаривать с собеседниками. Эти «слухачи» — с виду грубоватые, сделанные из кровельной жести раструбы — оказались незаменимыми во время многочисленных встреч и бесед Циолковского с посетителями.

 

Константин Эдуардович вообще был очень неприхотлив и нетребователен в быту. И вместе с тем он всегда стремился к рационализму в его устройстве. Вот письменный двухтумбовый стол — рабочее место Циолковского. На столе — керосиновая лампа, а еще один подобный источник освещения подвешен над столом на проволоке. Герман Степанович удивлен. Зачем? Экскурсовод Владимир Семенович Зотов, старший научный сотрудник Дома-музея, объясняет, что это было удобно, если возникала необходимость подсветить какое-то место в кабинете. В таких случаях Циолковский просто передвигал лампу по проволоке. В центре стола прямоугольное зеркало. Назначение его тоже весьма оригинальное: Циолковский использовал его в качестве рефлектора-отражателя для усиления освещения той части стола, где он работал.

 

Экспонаты калужского дома-музея волновали Космонавта-2. Была у Циолковского в обиходе простая фарфоровая кружка, из которой он любил пить чай. На чашке была надпись: «Нужда учит, счастье портит» Примечательная надпись! Позже в книге «Голубая моя планета» Герман Титов вспомнит об этой кружке Циолковского. Вспомнит, рассказывая о своем друге, Космонавте-1 Юрии Алексеевиче Гагарине.

 

«Все, что он (Гагарин — В.Б.) говорил, было искренне. Может быть, фразы были не всегда гладкими, но они выражали суть, которую он в них вкладывал. Все, что он делал, было естественно, так же, как естественная была его открытая улыбка, его душа. Естественно потому, что он с молоком матери воспринял широту русской души, от древней и героической смоленской земли получил он твердость и убежденность в мыслях своих, от смоленских мужиков взял усердие и увлеченность в делах.

 

Юбиляры 1962 года

 

На обратной стороне Луны есть Море Москвы, кратеры, названные именам русских космистов-лунатиков: Циолковского, Королева, Гагарина, Кондратюка, Келдыша, Бабакина, Косберга, Янгеля.

 

Профессор солнечных пятен Чижевский тоже из числа пионеров космонавтики, хотя и не обдумывал траектории полета к Луне. Он был основоположником наук о влиянии Солнца на биосферу Земли, а также проектировщиком искусственной атмосферы для пилотируемых космических кораблей. Чижевский, как и Королев, не удостоился Нобелевской премии за научные открытия только из-за социально-драматических обстоятельств советского времени.

 

... Сорок пять лет тому назад Сергей Павлович Королев отправил в конце 1961 года поздравительную телеграмму по адресу Москва, 1-й Новоостанкинский переулок дом 4-б квартира 8.

 

Сердечно поздравив профессора-биофизика А.Л. Чижевского и его супругу Н. В. Энгельгардт с Новым 1962 годом, академик космического ракетостроения высказал сожаление, что не смог встретиться с Александром Леонидовичем в уходящем году. И выразил готовность принять его как желанного гостя в самое ближайшее время в году наступившем.

 

В январе 1962 года Королеву исполнилось 55 лет, а Чижевскому в феврале — 65. Оба принадлежали к поколению детей первой мировой войны, были современниками революции и гражданской войны.

 

Сергей Павлович имел телосложение пловца. В юные годы он жил в Одессе, у самого Черного моря, но не стал ни моряком, ни профессиональным пловцом-спортсменом. Сына школьного учителя с неуживчивым нравом из города Житомира увлек зов атмосферы. Юношей Сергей нацелился быть воздухоплавателем-планеристом, а потом конструктором стратосферных летательных аппаратов.

 

Королев в Калуге

 

В биографическом романе «Королев», изданном в серии «ЖЗЛ» Александр Романов рассказывает от имени Королева о встрече с К. Э. Циолковским в 1929 году.

 

«Приехали мы в Калугу утром. В деревянном доме, где в ту пору жил ученый, мы и увиделись с ним. Встретил нас высокого роста старик в темном костюме. Во время беседы он прикладывал к уху рупор из жести, но просил говорить не громко. Запомнились удивительно ясные глаза. Лицо его было изрезано крупными морщинами. Говорил он энергично, напористо. Беседа была не длинной, но содержательной, минут за тридцать он изложил нам существо своих взглядов. Не ручаюсь за точность сказанного, но запомнилась одна фраза. Когда я с присущей молодости горячностью заявил, что отныне моя цель — пробиться к звездам, Циолковский улыбнулся: „Это очень трудное дело, молодой человек, поверьте мне, старику. Оно потребует знаний, настойчивости, воли и многих лет, может, целой жизни. Начните с того, что перечитайте все мои работы, которые вам необходимо знать на первых порах, прочитайте с карандашом в руках. Всегда готов помочь вам“. Константин Эдуардович потряс тогда нас своей верой в возможность космоплавания. Я ушел от него с одной мыслью — строить ракеты и летать на них».

 

Два видных советских журналиста боролись за право называться биографами Королева. Ярослав Голованов, автор монументальной хроники «Королев», оспаривал факт калужской встречи в 1929 году Циолковского и Королева, описанной Александром Романовым в биографическом романе «Королев»

 

В пылу полемики Голованов не умалчивал о том, что и директору Государственного музея истории космонавтики в Калуге А. Т. Скрипкину С. П. Королев тоже рассказывал, как он приезжал к Циолковскому, но признавался, что плохо помнит эту встречу и ничего, кроме слуховой трубы и черного костюма на Константине Эдуардовиче, он не запомнил.

 

Королев встречался с Циолковским, считал Ярослав Голованов. Но было это не в Калуге, а в Москве. И не в 1929-м, а в 1932 году, после торжественного вечера в честь 75-летия Константина Эдуардовича, когда председатель Осоавиахима Р. П. Эйдеман пригласил Циолковского в Центральный совет на Никольской улице. Был там и Королев. Что же касается поездки Сергея Павловича в Калугу, то даже беглое знакомство с приведенными свидетельствами настораживает: ведь сплошь и рядом концы с концами в этих рассказах не сходятся. Той же точки зрения придерживался весьма авторитетный биограф Константина Эдуардовича его внук А. В. Костин, многие годы бывший директором Дома-музея К.Э. Циолковского в Калуге.

 

«А впрочем, так ли уж важно, ездил Королев к Циолковскому в Калугу или не ездил,- признавался Голованов, — стоит ли посвящать выяснению подлинности этого факта столь подробный разбор? Всей жизнью своей доказал Королев верность делам и мечтам Циолковского, и не было на всей земле человека, который бы сделал больше для превращения в явь идей и грез Константина Эдуардовича. В этом высшая правда».

 

Первая книга С. П. Королева «Ракетный полет в стратосфере», изданная в год рождения Первого космонавта планеты Юрия Гагарина в 1934 году, была послана автором в Калугу.

 

Общеизвестно участие Королева в установлении творческих связей между теоретиком космонавтики и коллективами первых в стране ракетных организаций, в подготовке и проведении юбилейных торжеств, посвященных Циолковскому, начиная с его 90-летия в отчаянно опасном американской ядерной агрессией 1947 году, в переиздании трудов космического мыслителя.

 

Нельзя забыть огромной помощи Королева калужскому мемориальному музею на бывшей Коровинской строителям Музея истории космонавтики, в установлении памятников Циолковскому в Калуге и Москве.

 

Жертвы мстительности

 

Александра Леонидовича отличали с юношеских лет гимнастический атлетизм и изящество повадки. У него были манеры скрипача, впечатлительность живописца, обаяние эстрадного кумира. В возрасте Иисуса Христа профессор-солнцепоклонник стал суперзвездой мировой науки. Фрак нобелевского лауреата сидел бы на нем идеально. Однако вместо чтения лекций-концертов в лучших университетах США и Европы Чижевскому в одновременности с Королевым пришлось трудиться в гулаговских «шарагах» в брезентухе «врага народа».

 

Оба они, активнейшие и высокоодаренные субъекты научно-технической революции и социалистической индустриализации, были осуждены неправедным судом, стали жертвами безоглядной политической мстительности.

 

В 1931 году вышло постановление Совнаркома СССР о работе профессора А. Л. Чижевского, в котором предписывалось создание Центральной научно-исследовательской лаборатории ионификации (ЦНИЛИ) с сетью филиалов и опытных станций в России. Директором утверждался А. Л. Чижевский.

 

Успехи этой научной системы были отражены в четырех томах «Трудов ЦНИЛИ». Повсеместные исследования в различных отраслях сельского хозяйства и медицины подтвердили благотворное действие аэроионов отрицательного знака на людей, животных и растения. Однако в 1936 году ЦНИЛИ была закрыта. А ее директора в прессе назвали «врагом народа» Войну научной школе Чижевского объявил тогдашний директор Всесоюзного института животноводства Б. М. Завадовский, пользовавшийся безграничным доверием советских карательных органов. Но Сталин тогда не дал команды упрятать Чижевского в ГУЛАГ, как это случилось с С. П. Королевым в 1938 году. Чижевского защитили военноначальники-артиллеристы и сын легендарного ленинского наркома Б.Л. Красин. Назначенный директором строительства «суперобъекта» эпохи социализма Дворца Советов, который решено было воздвигнуть в Москве на месте храма Христа-Спасителя, сын Л. Б. Красина пригласил Чижевского на работу в качестве научного руководителя по аэроионификации архитектурного дворца-памятника Сталину.

 

В сентябре 1939 года в Нью-Йорке состоялся 1 Международный конгресс по биологической физике и космической биологии, на котором Чижевский избирается Почетным президентом. Он вновь приглашается в Америку, но и на этот раз в поездке за рубеж ему отказывают. Чижевского выдвигают на Нобелевскую премию за работы по аэроионификации. Но он вынужден по политическим обстоятельствам заявить об отказе от выдвижения.

 

Поздней осенью 1941 года семья Чижевских эвакуировалась в Челябинск, где над Александром Леонидовичем снова сгустились тучи. В НКВД стали поступать доносы, будто бы восхваляет германскую армию и критикует вождя СССР Сталина И. В. Умный и осторожный человек, Чижевский никогда в жизни не совершал политических глупостей. Не мог этого делать, что называется, по определению. Тем не менее 21 января 1942 года Чижевский был арестован, осужден на 8 лет, которые вначале отбывал в Ивдельлаге Свердловской области, а с 1945 года — в Карлаге, в степях Казахстана.

 

После освобождения еще 8 лет находился в ссылке в Караганде. Полностью реабилитирован был только в 1962 году.

 

Фашизм и космизм

 

О своих впечатлениях после приема высокого гостя- Юрия Гагарина — рассказал Чижевскому и Перлатову директор Дома-музея К. Э. Циолковского, любимейший из внуков Основоположника Алексей Вениаминович Костин.

 

Десятилетним худеньком мальчиком со светлой ершистой челкой был Леша в 1929 году, когда Александр Чижевский в последний раз навещал Константина Эдуардовича в его светелке в доме на Коровинском спуске.

 

Весной 1929 года, похоронив отца, Александр Чижевский окончательно расстался с Калугой (в это время он уже жил и работал в Москве). В доме на Ивановской остались жить многочисленные Арефьевы — родственники Чижевских по линии старшего брата генерала Леонида Васильевича тоже генерала артиллерии Аркадия Васильевича..

 

Алексей Костин в годы войны с немецким фашизмом был фронтовым бойцом-пулеметчиком. Прошел по странам Западной Европы и в 1945 году вернулся в родной город на Оке победителем. Несколько лет работал корреспондентом областной газеты «Знамя». Он многое знал про то, как пережили оккупацию два знаменитых калужских дома: двухступенчатый деревянный на Коровинской и двухэтажный каменный на Ивановской.

 

...Среди немецких воинских частей, расположившихся в Калуге, был батальон связи, казармой для которого назначили дом-музей основоположника теоретической космонавтики, признанного всем цивилизованным миром ученого К.Э. Циолковского. Они похитили Орден Трудового Красного знамени, которым ученый был награжден в 1932 году в честь 75-летия. Посуду семьи Константина Эдуардовича «арийцы» приспособили для кормления собак, слухачи, которыми пользовался глуховатый калужский изобретатель цельнометаллических дирижаблей, солдаты использовали для переливания бензина в качестве воронок. В кабинете ученого устроили склад продовольствия, в соседней комнате был курятник. Головы курам рубили воронеными тесаками на верстаке, который Циолковский привез в Калугу из Боровска.

 

И поныне этот верстак демонстрируется на веранде дома-музея. Среди зарубок на нем есть и следы фашистских тесаков 1941 года.

 

Во время освобождения города в последних числах декабря 1941 года бои были ожесточенные. Кирпичный двухэтажный дом Чижевских подвергался артобстрелу, в нем пылали пожары.

 

Крыша дома и его мезонин, а также балкон и межэтажная лестница были срезаны взрывами снарядов.

 

С 1943 года дом был передан на баланс Управлению Московско-Вяземской железной дороги. Дом был переоборудован под общежитие для учащихся Школы железнодорожных машинистов.

 

Ностальгия

 

В гостиницу «Ока» рядом с Гостиным двором, в которой остановился Чижевский, пришли калужские писатели и журналисты Кобликов, Шедвиговский. Дидоренко, Шапкин, Евдокимов.

 

— Мне приятно погружаться в воспоминания, относящиеся к двадцатым годам в Калуге, — рассказывал коллегам-литераторам Александр Леонидович. — Так ярко и отчетливо доносит до меня память наши встречи с Циолковским и наши дела, почти всегда научные разговоры. Мы не могли в ту пору себе позволить роскоши тратить время на пустые разговоры ради времяпрепровождения, ради того, чтобы забыть скуку. Ни он, ни я не могли бы сказать, что мы были тогда свободны, то есть праздно проводили время и тем более скучали.

 

...Космические озарения скромного калужского учителя чернили, но Циолковский ушел из жизни победителем, со щитом в руках. Его предвидения, гениальная интуиция, научные труды в области ракетной техники и космонавтики буквально покорили весь мир. Имя К. Э. Циолковский стало нарицательным, как имена великих ученых, опередивших творениями свой век. Образ личности Циолковского с каждым днем приобретает все большее и большее значение. Судьбы великих людей и их взаимодействие с окружающими их современниками должны быть притягательными для последующих поколений. Все дела и поступки героев познания должны быть рассмотрены с возможной полнотой, а их противники должны быть названы по фамилиям.

 

...Легенды о древнеегипетской богине неба Изиде содержат сюжет о волшебном ее покрывале, накрывавшем деяния грешников. Покров Исиды, за которым часто прячутся темные дела и люди, должно быть сорвано с антигероев, и их поступки представлены в соответствующем свете. Никаких неясностей и никаких полунамеков не выносит история, и особенно история жизни выдающихся личностей. На примерах этих историй учится человечество, ибо великие люди, их жизнь, преисполненная борьбы и треволнений, их несгибаемость в борьбе являются моральным фундаментом народа и страны, к которым эти люди принадлежат.

 

...Я должен рассказать о невероятных тяготах в жизни и творчестве, которые в исключительном обилии обрушивались на голову Константина Эдуардовича, и о постоянной дискредитации его имени. Это долг и обязанность очевидца борьбы К. Э. Циолковского с антикосмистами за свои идеи.

 

...Я хочу раскрыть причины этих странных явлений, кем и для чего они создавались, почему и кто так назойливо мешал жить и творить бедному калужскому учителю на протяжении многих десятилетий, не выпуская его из своих цепких и хищных лап.

 

Такую книгу к 1962 году Чижевский написал. Он назвал ее «На берегу Вселенной»

 

Королев и Гагарин

 

В послевоенные годы сталинской эпохи под руководством реабилитированного оружейника Королева в России была создана серия заатмосферных баллистических ракет. Среди проектов была и сверхсекретная суперракета Р-7 для межконтинентального переброса водородных бомб. Эта же многоступенчатая ракета-носитель была модернизирована в космическую и с ее помощью удалось вывести на устойчивые околоземные орбиты Первый искусственный спутник Земли, биоспутник с космически-героической собачкой Лайкой, спутники-лаборатории, пилотируемые корабли-спутники.

 

Национальная русская космонавтика под руководством Королева «достала» Луну, смогла доставить на ее поверхность «визитный» герб СССР, автоматически сфотографировать с облетной траектории обратную сторону Луны, мягко прилунить автоматическую фотостанцию.

 

Когда схлынула наконец волна восторгов и поздравлений по поводу успешного полета Юрия Алексеевича Гагарина, Сергей Павлович в середине апреля 1961 года неотвратимо осознал, что с изношенным сердцем надо что-то делать. Оно все чаще спотыкалось. Средоточие жизни Главного конструктора русской космонавтики, схваченное приступом, словно кричало: «Остановлюсь я — и тебе крышка. И делу твоему — конец!»

 

...Вместо того, чтобы обратиться к терапевту с жалобой на сердечные «приколы», Королев пригласил к себе в кабинет летом 1961-го самых «мозговитых» конструкторов-прибористов. Работавший в ОКБ Королева с 1952 года Е.В. Волчков вспоминал: «Он нас тепло встретил, пригласил пройти в его рабочую комнату, расположенную за большим кабинетом. Усадил вокруг стола с пультом связи и тихим глуховатым голосом начал разговор... о медицине».

 

Заметив недоумевающие взгляды специалистов по автоматике при упоминании об искусственном сердце, Королев отвердевшим голосом властно воскликнул: «Я согласен в числе первых принять искусственное сердце!.. Так что совершенно серьезно ставлю перед вами задачу: уже сегодня поработать на сохранение здоровья трудящихся. Надеюсь, среди вас найдутся и лесковские „левши“, и подобные Циолковскому изобретатели».

 

Через пару дней Королев утвердил план работы группы «сердечников» и отправил их на консультацию к знаменитому специалисту по операциям на сердце академику и Герою Социалистического труда А. А. Вишневскому. Изучая медицинские аспекты, электроинженеры убеждались в сходстве сердца с насосом. В сущности, помпа, нагнетающая кровь. Но помпа особенная. Сердце обходится без шарикоподшипников и не создает вихрей в потоке крови. Оно не порождает гемолиз, то есть не разрушает целостность красных и белых кровяных телец.

 

Конструкторы СКБ Волчкова проделали огромную работу по поиску удовлетворительного варианта электромагнитной схемы искусственного сердца. Весной 1962 года родился эскизный проект. А к осени экспериментальный вариант искусственного сердца был готов.

 

Ученики Циолковского

 

29 марта 1962 года Сергей Павлович Королев принял Александра Леонидовича Чижевского в своем останкинском коттедже в Москве. Сидя под раскидисто-колючей кроной пальмы в огромных кожаных креслах, академик космонавтики и профессор гелиобиологии дружелюбно беседовали о жизни на Земле и космических проблемах. Не исключено, что вспоминали Циолковского и возможность своей случайной встречи весной 1929 года на Коровинской улице возле дома 62, в котором жил тогда живой гений. Впрочем, это гипотеза. Достоверно известно, что Чижевский и Королев обстоятельно говорили о необходимости тщательного изучения двух вопросов: действия на организм космонавтов солнечных вспышек и аэроионов искусственной атмосферы корабля. В предельно сжатой форме Александр Леонидович обобщил результаты своих трудов в течение 40 лет.

 

Космические корабли, входя в конус солнечных излучений высоких энергий, вылетающих из возмущенных мест на Солнце, попадают в особое состояние пространства. Плазма из солнечного конуса обладает способностью высокого проникновения в вещество. Попадая в живую клетку, частицы солнечного выброса могут произвести быстрое разрушающее действие.

 

Изучением солнцепятен, нестационарных выбросов и мест вспышек, протуберанцев занимается гелиофизика, а вопросами их влияния на живые организмы, вплоть до человека,— космическая биология, физиология и медицина.

 

Эти три науки были обоснованы Чижевским в период 1915–1923 годов и затем углублены и расширены им же параллельно с последователями как в СССР, так и за рубежом.

 

Необходимый для развития космонавтики и особенно для долгосрочных прогнозов космических рейсов раздел научного знания остается вне интересов отечественных ученых.

 

Чижевский прямо высказал Королеву: " Я полагаю, что мои знания в данной области могли бы быть полезны для космонавтики«. Еще он говорил о наплевательском отношении к проблеме воздуха, которым дышит советский народ.

 

«Сорок шесть лет я теоретически и экспериментально изучаю действие атмосферного электричества (аэроионов) на животных, растения и человека, — рассказывал Александр Леонидович Сергею Павловичу. — К настоящему времени по данной проблеме мною и моими учениками в СССР и за рубежом опубликовано около трех тысяч печатных трудов. За границей возникло много институтов и лабораторий для изучения медицинского применения и биологического действия аэроионов. А в СССР бюрократические надстройки мешают научному продвижению проблемы в народное хозяйство».

 

Королев выслушал профессора с большим вниманием. В дальнейшем он поручил экспертам Академии наук СССР проанализировать Памятную записку Чижевского с перечислением всех актуальных проблем гелиобиологии и аэроионификации..

 

Сергей Павлович неформально поинтересовался здоровьем измученного тремя пятилетками каторги Чижевского и рассказал в подробностях о попытках специалистов космического ОКБ. создать искусственное сердце.

 

...Представители ОКБ Королева и Института биофизики АМН СССР неоднократно посещали Чижевского для совещаний и консультаций, Хотя «отец» аэроионификации не получил ожидаемой поддержки вследствие режимных условий функционирования в ту пору науки и техники вообще и космонавтики в особенности, идеи его были учтены в деятельности Института медико-биологических проблем — головного учреждения по исследованию вопросов, связанных с жизнеобеспечением космонавтов. Директор института академик О. Г. Газенко считал себя учеником Чижевского, редактировал при переиздании его труды, был горячим пропагандистом его научного творчества.

 

И все-таки при жизни Чижевского сделано было очень мало. А умер он от разрыва сердца через два с половиной года после встречи с Королевым. Это случилось в Москве, 20 декабря 1964 года.

 

Родители Александра Леонидовича покоятся на Пятницком кладбище в Калуге. А его похоронили со всеми православными почестями на Пятницком кладбище в Москве.

 

Принципы гуманизма

 

К тому времени академики-хирурги А. А. Вишневский, А. Н. Бакулев, Б.В. Петровский склонили медицинскую мысль в СССР, что замена в груди больного искусственным сердцем его собственного — это несовместимая с принципами гуманизма операция. Помощь больному должна оказываться не изъятием, а дублированием самого главного органа.

 

В ОКБ Королева к 1965 году уже испытали новую схему насоса, который обеспечивал более низкий травматизм крови и более высокий КПД и напор. Насос непрерывно работал восемь месяцев — и не отмечалось существенных изменений в его работе.

 

Следивший за общим ходом разрешения «сердечной» проблемы академик космонавтики вынужден был согласиться с концепцией хирургов-академиков. Хотя его интимные отношения с собственным сердцем становились все более пессимистическими. Королев уже не мог обходиться без валидола. А количество стрессов все росло.

 

Во время выхода Алексея Леонова 18 марта 1965 года в открытый космос частота сердцебиений космонавта достигала 160 ударов в минуту. Бывший на пульте управления рядом с Главным конструктором академик медицины Парин пощупал пульс у Королева — он был почти таким же, как у вышедшего впервые в истории в открытую бездну Вселенной человека.

 

В октябре 1965 года состоялась последняя встреча С. П. Королева с конструкторами-«сердечниками». Они работали в тесном контакте с хирургом, академиком А. А. Вишневским. Сердечные насосы становились все совершеннее.

 

Концепция лунного штурма

 

В декабре 1965 года С.П. Королев подписал предэскизный проект комплекса «Н1-Л3». Концепция «взятия Луны» предусматривала вначале облет Луны двумя космонавтами на корабле «Союз», на втором этапе — полет к Луне орбитального комплекса, с которого спускаемый аппарат с одним космонавтом должен был в 1967 году прилуниться, взять пробы грунта и вернуться на орбитальный комплекс, который в свою очередь, доставлял советских космонавтов на просторы казахских степей. Этот королевский проект был признан более удачным, чем программы, предложенные другими главными конструкторами — В. Н. Челомеем, Н. Г. Янгелем.

 

В середине декабря 1965 года С. П. Королев согласился лечь на обследование в клинику, которой руководил министр здравоохранения СССР академик Б.В. Петровский. Решено было удалить выявленный полип. Операцию назначили на 14 января 1966 года.

 

И вот уже на столе обнаружили, что не полип был у Королева, а запущенная саркома.

 

Медицинское заключение о смерти Королева подписали академики Петровский и Вишневский. Оно заканчивалось словами: «Смерть наступила от сердечной недостаточности (острая ишемия миокарда)».

 

...В СКБ, где академик Королев был Главным конструктором, спроектировали и сконструировали ракету и лунный корабль для высадки на поверхность Луны космонавтов. И если бы не ранняя гибель Королева от разрыва сердца, ракету Н-1 научили бы летать. Как это было с ракетой Р-7. Русские космонавты Алексей Леонов, Владимир Быковский, Сергей Макаров, Виталий Севастьянов не уступили бы, а могли разделить с астронавтами США Нейлом Армстронгом, Джеймсом Олдрином, Майклом Коллинзом честь лунных первопроходцев.