«Ока культуры»

Политехнические граждане Оки (25 марта 2015)

Политехнические изобретатели — тоже высокие звёзды, как и космонавты. Они первыми осваивают чудесные возможности, которые открывает научно-технический прогресс. Имена великих русских розмыслов-инженеров Кулибина, Ползунова, Блинова, Яблочкова, Попова, Курчатова, Королёва, Прохорова и Басова по праву стоят в ряду с именами русских пионеров-звёздоплавателей. Первый из них — Юрий Гагарин — открыл для человечества возможность переносить космическую невесомость, действовать в условиях орбитального полёта вокруг Земли.

Живший в городе Тарусе в Калужской губернии с 1876 по 1911 годы мировой судья и физик-политехник Павел Голубицкий не оспаривал у Александра Белла право называться изобретателем телефона, но он великолепным образом усовершенствовал телефонный аппарат, введя многополюсные электромагниты и создав первые сетевые системы телефонной связи на основе общего источника питания. Этот широкообразованный, чрезвычайно талантливый и великодушный изобретатель, благородный общественник и мыслитель очень много сделал для превращения линейной связи в системную, чтобы телефонное общение быстро вошло в быт и деловую жизнь российских губерний. Первое железнодорожное телефонное сообщение в России устроил в 1885 году П. М. Голубицкий.

Репетитор-самоучка и школьный учитель Константин Циолковский в ту пору жил и работал в уездном городке Калужской губернии Боровске и обдумывал возможность путешествия людей по Луне. С 1892 года семья Циолковских жила в Калуге. Квартиросъемщик Константин Эдуардович в частном трёхоконном домике поповны Сперанской на Георгиевской улице заложил основы теоретической космонавтики. Его мастерская-лаборатория, устроенная в 1904 году в собственном доме на берегу Оки стала прообразом русских лабораторий ГИРД и ГДЛ, где зародилось отечественное ракетостроение.

На рисунке автор текста изобразил встречу великих граждан Оки — физика телефонных систем связи П. М. Голубицкого и разведчика межпланетных пространств реактивными приборами К. Э. Циолковского в 1897 году в Калуге в доме Сперанской на Георгиевской улице.

... Они познакомились в Боровске, где физик из Тарусы оказался случайно летом 1887 года и крайне заинтересовался рассказами боровчан о молодом геометре из уездного училища, который будто бы утверждал, что наступит время, когда корабли понесутся по воздушному океану со страшной скоростью, куда захотят. Голубицкий решил навестить изобретателя. Первые впечатления были удручающими: маленькая комнатка, в ней большая семья: муж, жена, дети и бедность, бедность из всех щелей помещения, а посреди его разные аэромодели.

В ту пору П. М. Голубицкий служил в Тарусе мировым судьёй и увлекался в своей лаборатории в сельце Почуеве конструированием электроискровых машин. Как оказалось впоследствии, такие громоздкие генераторы электростатического электричества были малоэффективны и уступили электромагнитным устройствам и гальваническим батареям. Но, как утверждал ученик знаменитых петербургских физиков Ленца и Петрушевского, «если бы люди никогда не занимались подобными "пустяками“, то у нас не было бы ни пароходов, ни железных дорог, ни телеграфа, ни других изобретений, которыми облагодетельствовано человечество».

Беседы с Циолковским в Боровске глубоко заинтересовали судью из Тарусы. «С одной стороны, — вспоминал Голубицкий, — меня поражала крайняя простота приёмов, простое дешёвое устройство моделей Циолковского и с другой — важность выводов. Невольно припоминалось, что великие учёные Ньютон, Мейер и многие другие часто из ничего не стоящего опыта приходили к научным выводам неоценимой важности. Да, впрочем, кто не знает, что дело не в цене скрипки, а в таланте музыканта?»

Через несколько времени Голубицкому, имевшему деловые связи в Москве с Политехническим музеем и Русским физико-химическим обществом, удалось видеть профессора Московского университета Александра Григорьевича Столетова. Он рассказал знаменитому учёному и воспитателю плеяды блестящих электрофизиков, что Циолковский — учитель математики уездного Боровского училища, несмотря на то, что он экстерн-учитель и самоучка-любитель, хорошо высшую математику, относится научно и профессионально к своим работам и желал бы ознакомить с ними других. А. Г. Столетов горячо старался подать руку помощи всем «малым предпринимателям». Благодаря Столетову для Циолковского создались условия, которые дали ему возможность прочесть несколько сообщений в Москве в научных и технических собраниях, напечатать свои работы.

... Осенью 1897 года П. М. Голубицкий по делам службы приезжал в губернскую столицу на Оке и разыскал К. Э. Циолковского. Оказалось, что «и теперь тот безвыездно сидит в Калуге на жаловании в 30 р., имея хоть несколько лучшую обстановку, чем в Боровске, но по-прежнему бессильно борется с непреодолимыми затруднениями по неимению денежных средств к успешному продолжению своих работ. Недавно я был в Калуге и провёл весь вечер у Циолковского. Циолковский мне показал новые простые приборы, которые позволяют определить зависимость сопротивления воздуха от формы аэростата...»

А перед тем Голубицкий прочёл в 200-м номере газеты «Калужский Вестник» от 11 октября фельетон «Нет пророка в отечёстве своем»... В нём говорилось, что в заграничной прессе, на языки которой переведена часть важнейших работ Циолковского, имя его на слуху, за работами его признана известная ценность, у нас же, в России, Циолковский предан полному забвению.

Эти правдивые строчки губернской газеты взволновали Голубицкого. Глубоко убеждённый в том, что Циолковскому не только надо, но стыдно не помочь в его стремлении работать на пользу Российской империи, Павел Михайлович написал страстное воззвание к региональной элите, проживающей в Калуге, которое опубликовали в той же газете «Калужский вестник» в 205-м номере от 17 октября 1897 года.

«Я ушёл от Циолковского с тяжёлыми думами, — признался в газетном отклике земский начальник из Тарусы. — С одной стороны, я думал: теперь XIX век, век великих изобретений и открытий, переходная ступень, как пророчил Столетов, от века электричества к веку эфира, а, с другой стороны, отсутствие всякой возможности для бедного труженика познакомить со своими работами тех лиц, которые могли бы интересоваться ими... Пройдут годы, Циолковский, конечно, не разрешит свою задачу вполне, но очень может быть, что его работы, его выводы составят неизбежную ступень в той лестнице, по которой человечество поднимается к эксплуатации воздушного океана. Во всяком случае, Циолковский горячо и самоотверженно любит область своих исследований, его выводы научны и многоценны, а потому во что бы то ни стало, покуда работает его мозг, ему надо предоставить возможность работать... В чем же дело?.. В недостатке денег!

Я обращаюсь к вам, глубокоуважаемые профессора и титаны русской науки, окажите вашу могучую поддержку бедному труженику, так сказать, вашему чернорабочему. Укажите ему на его промахи, помогите ему вашими советами. Эта просьба, я глубоко убеждён, будет удовлетворена. Обращаюсь к вам, людям, чуждым науки, и заявляю, что компетентные люди признали большое научное значение работ Циолковского, и потому помогите ему. Разве не могут, например, калужане, обязанные поддержать Циолковского как своего согражданина, уделять при игре в карты некоторую часть выигрыша в пользу работ Циолковского!

Должен заметить, что Циолковский не ищет новое личное обогащение, ему лишь хотелось бы сделать личный вклад в те сокровища знаний, сумма которых приведёт человечество к обладанию воздушными океанами... Пусть не покажутся странными мои воззрения в пользу изобретателя Циолковского. Уже неоднократно высказано, что в России нет условий, благоприятных для изобретателя. Прожив почти два года в Париже, я могу засвидетельствовать, что там всякий дельный изобретатель легко найдёт поддержку капиталистов, которые помогут осуществить ему его задачи. У нас же русского изобретателя при жизни терзают всякие лишения, а после смерти его часто не на что похоронить.

Циолковский мне говорил: «Я готов на всякие унижения, лишь бы мне представилась возможность работать в развитии моих идей и на пользу их осуществления, и потому пишите обо мне, что хотите. Меня нисколько не страшит критика моих работ, но меня страшит мое полное одиночество, замалчивание и моё бессилие».

...И нынче Георгиевская улица в калужском Завершье ведёт к Храму Георгия Победоносца. И с другого «берега» тихой регионально-столичной магистрали видима мемориальная доска защиты на фасаде синюшной халупки под волнистой шиферной кровлей. Этот знаменитый в советские времена домик без палисада с тремя окнами на Георгиевскую улицу сложился впритык к легендарному Храму Святого Георгия «за верхом» более двух веков назад.
Памятную плиту-баннер прикрепили к фасаду "курятника" в конце прошлого века. В данном строении сдаваемую в аренду жилплощадь с 1893 по 1902 годы занимал квартиросъёмщик К. Э. Циолковский. В этой безногой избушке гений-самоучка совершил ряд воздухоплавательных открытий и написал свой "Капитал". Это подтверждает скрываемая зелёными кущами мемориальная доска «красно-коричневого» цвета. Среди прочего на ней значится: «...создал капитальный труд «Исследования мировых пространств реактивными приборами», заложивший основы ракетодинамики и космонавтики».

Я лично верю, что на мысль о большущей ракете — носителе космических кораблей и станций — Константина Эдуардовича навела колокольня Георгиевского храма, которой он любовался всякий раз, когда направлялся на прогулку в Загородный сад. Старинный «дуб мудрости» на улице Баумана, надеюсь, подтвердил бы мою «гипотезу».