«Вперёд, к Марсу!»

08. Десант «лунатиков»

Чтобы сэкономить горючее и окислитель и не подвергать риску оранжерею, которая была главным источником питания,  научные руководители нашей внеземной экспедиции  положили отправить на Луну  десант из троих  космистов:  инженера-системщика, специалиста-селенолога  и  библиографа,  знатока лунных работ Циолковского…   На борту линкора «КЭЦ-2017» смонтировали из разгонных ракет лунный модуль.  Получился «лункор» - самоходная ракето-карета  с буровой установкой,  лазерным отражателем, цифровыми телекамерами и мобильной фазово-модулированной лазерной связью.

Страстно пожелали лететь на Луну финский геолог-селенолог под псевдонимом Норденшельд,  библиограф из России — специалист по лингвистике и связям с внеземными цивилизациями  Мария Фиалковская и я, физик Ивановский,  сорокалетний астроном из России,  лектор калужского планетария, посвятивший два десятка лет изучению поверхности Луны.

Трогательно происходили прощание и проводы. Все запасы лунохода и их действие были строго проверены. Герман и Леон, в скафандрах, вышли в открытый космос из тамбуров орбитальной платформы,  чтобы проводить наш лунный модуль «ЛМ- КЭЦ».  Они с любовью и надеждой вздымали руки над гермошлемами,  а затем прижимали их  к стальным нагрудникам скафандров,  пока скорость модуля не стала увеличиваться;  тогда внекорабельные  монтажники вернулись на борт линкора «КЭЦ-2017».

Реактивная струя маршевого двигателя нашего РК – ракетного комплекса была направлена в сторону движения малой ракеты, так что скорость удвоилась и дошла до двух километров в секунду. Относительная тяжесть оказалась не очень велика, поэтому не было надобности погружаться в герметичные ванны с физраствором  для компенсации суперперегрузок — в гидроскафандры  системы Циолковского.

…Лица моих спутников-лунатиков  были бледны,  руки и ноги  налились кровью.  Все мы линкоре «КЭЦ-2017» успели отвыкнуть от тяжести: разгонное  ускорение в луноходе  было неприятным  испытанием…  И  когда искусственная гравитация прекратилось,  мы вздохнули с облегчением.  Мы распластались  в небольшом пространстве лунохода как косцы на скирде свежескошенной травы. Видимый диаметр Луны заметно увеличивался.

...Через семь дней расстояние до Луны уменьшилось почти наполовину. Если теперь не уменьшать скорость маршевого двигателя, то «КЭЦ» станет удаляться от Луны и совсем от нее уйдет…  На «Леванию», как называли Луну Плутарх и Кеплер, мы уже ранее нагляделись, так что ее рост пока не особенно нас занимал, но посматривали мы на нее все же с трепетом, зная, что через несколько часов будем на поверхности Луны, скорее всего,  в кеплеровой «Привольве».  И кто знает, может, если не сумеем изловчиться при спуске, расшибемся об её неведомую поверхность!

— Не пора ли замедлять скорость? — спросил тревожно Норденшельд,  не отрывая глаз от спутника Земли.

Я предложил подождать, пока наша относительная скорость под влиянием лунного притяжения не дойдет до двух километров в секунду.

Времени еще оставалось много. Мы грызли пористый шоколад и нервно посматривали по сторонам.

Ослепляло по обыкновению Солнце,  светила громадная  Земля,  - по терминологии Кеплера «Вольва» - показывая на себе узоры материков, морей, озер, как бы запорошенных белоснежной облачностью. Виднелось всюду черное небо с  остроиглистыми  звездами и немногими планетами. Но все более и более приковывала взоры «Левания»…  Кажущийся размер Луны уже сравнялся с размерами Земли...

Через сутки наша цель стала увеличиваться не по часам даже, а по минутам...

— Страшно! — воскликнула эмоциональная  рязаночка  Фиалковская,  с ужасом глядя на непомерно распухшую Луну…  С поразительной  отчетливостью вырисовывались  её моря, цирки,  кратеры,  ущелья,  ослепительный блеск  каких-то линий  и точек.

Карта «Привольвы»  была перед нами  в преображенном,  волшебном, виде... Показывались области, долины и горы, не виданные с Земли ни в один телескоп... Мы смотрели на Луну «сбоку» и потому открылась половина задней ее части. Мы увидели  Море  Москвы, похожий на «око» Вселенной кратер Циолковский,  поодаль от него кратеры «Королев», «Гагарин».

Норденшельд  включил торможение.  Мы вновь почувствовали тяжесть, но гораздо меньшую земной. Сели на пол. Под ногами виднелась громадная Луна в виде опрокинутого узорного зонтика, составляющего часть небесной сферы...

— Через полчаса мы в «Привольве», — прикинув мысленно,  сообщил я.

Светлый зонтик разрастался и занимал чуть не половину неба. Сердца наши бились тревожно. Горы, долины, скалы, кратеры были  видны так ясно и близко, как земной ландшафт...

— Ракета снижается по программе, — сказал швед, рассматривая в угломерный прибор Луну.

Направление тяги опять изменили; ракета двинулась вперед ускоренно, Луна моментально оказалась у нас над головой...  Иллюзия была поразительна, и Норденшельд все бормотал:

— Как же мы по этому  потолку будем ездить и ходить...  За что там прицепимся?!

— Не переживай, Норд,  все по Копернику, — успокоил  я геолога.  И ободряюще подмигнул  Маше-библиографу,  у  которой под восточными саблями-бровями серые очи, подобные дымам костра, были огромными,  как лунные моря…   И  вот примерно через минуту  мы с едва заметным  толчком опустились на грунт Луны.

Луноход  сбавил скорость и вот его  посадочные опоры коснулись почвы. Затем выступили  четыре  решётчатых колеса. И наш модуль стал на эти цельносваренные  катки,  как падающая кошка на лапы, прокатился несколько десятков метров по долине и остановился.