Рязанский резонанс (18 августа 2013)
Поляк Эдуард Игнатьевич Циолковский, сын российского дворянина, в юные годы был отправлен из Волынской губернии в Петербург, где учился лесоводству и землеустроению в Лесном и Межевом институтах. Ставши аттестованным специалистом, польский гражданин России служил лесничим в Олонецкой, Петербургской, Вятской, Рязанской губерниях. Его жене татарской национальности Марии Ивановне Юмашевой выпала нелегкая судьба: без конца переезжать с места на место и нести на своих плечах бремя забот о многодетной семье. Пятого ребенка Мария Ивановна родила 5 сентября 1857 года, когда Циолковские жили на родине роженицы в селе Ижевском Рязанской губернии. Мальчика решили назвать Константином по имени православного батюшки, крестившего младенца.
Когда Константину исполнилось 10 лет, Циолковские жили на берегах Камы, в Вятке. И тут случилось несчастье. В конце осени 1867 года мальчик заболел скарлатиной, которая осложнилась и приняла затяжную форму. Всю зиму Костя был на волоске от смерти. К весне мальчик начал поправляться, но почти полностью потерял слух.
В гимназию, отстав от сверстников, он поступил уже вместе младшим братом и проучился недолго. Глухота заставляла его страдать каждую минуту юной жизни, проведенной с людьми. А после смерти любимой матушки отрок и вовсе почувствовал себя изолированным от сверстников, обиженным сиротой.
Находиться с таким мироощущением среди здоровых, бойких и шаловливых гимназистов было просто невыносимо. Константин выбыл из 3-го класса Вятской гимназии и стал заниматься дома самостоятельно. В его распоряжении была библиотека отца, состоявшая преимущественно из книг по естественным и математическим наукам. Учебники он читал с такой увлеченностью, словно это были приключенческие романы. При этом обнаружилось совершенно необычное свойство ума Константина: он нисколько не боялся трудных, неясных мест. Напротив, они будили в нем вдохновение. Указаний, помощи ниоткуда не было, вспоминал он на склоне лет, непонятного в книгах было много и разъяснять приходилось все самому... Он вынужден был больше создавать и творить, чем воспринимать и усваивать. Вот и получалось, что у самоучки преобладал творческий элемент, элемент саморазвития.
Летом 1873 года Эдуард Игнатьевич отпустил 17-летнего Константина в Москву для поступления в техническое училище. Несмотря на бедственное положение семьи, он решился на такой шаг, восхищенный невероятным трудолюбием, сметливостью и изобретательскими наклонностями сына. Но в училище — ныне знаменитое МВТУ имени Баумана — сына лесничего дворянина не приняли. Однако и домой в Вятку Константин не вернулся; дерзнул остаться в Москве. Как многие юноши, он был честолюбив, мечтал сделаться знаменитым, однако легких путей к богатству и славе не искал, а решил стать полезным человечеству своими изобретениями и открытиями. Для этого сначала требовалось хорошенько узнать, что уже изобретено и открыто, а также подвергнуть опытной проверке те идеи, которые не давали ему спать по ночам.
Румянцевская публичная библиотека славилась просторными читальными залами. 3 года смог продержаться юноша из провинции в столице. Он расходовал на питание буквально копейки, покупал только черный хлеб. Ежедневно приходил он в читальные залы и по 6-7 часов (пока не начинали роиться перед глазами «черные мухи») просиживал над книгами. За эти годы он изучил все основные разделы высшей математики и проштудировал курс физики.
Настоящее образование невозможно без подкрепления теории практическими занятиями и лабораторными опытами. Пытливый юноша это остро чувствовал и весь свой скромный бюджет расходовал на покупку на Сухаревской барахолке книг и материалов для опытов: трубок, реторт, спирта, цинка, серной кислоты. Каморка, которую он снимал у прачки, превратилась в лабораторию. В обилии проблем и загадок, волновавших самоучку Циолковского, постепенно вырисовывалось определенное направление. Нужно завоевать воздушный океан. Нужно отыскать дешевый и удобный источник энергии для движения к небесам, для преодоления силы тяжести.
Служитель Румянцевскои библиотеки Н. Ф. Федоров скоро приметил щупленького завсегдатая, смуглый цвет лица которого выдавал полуголодную жизнь. Федорова знала вся читающая столица. Л. Н. Толстой говорил, что гордится быть современником столь образованного человека. Этот мудрец принадлежал к числу наиболее оригинальных представителей русской философской школы конца XIX века. В основе федоровского учения лежала мысль о том, что Земля является лишь маленькой и несовершенной частицей мудрого и прекрасного Космоса. Философские взгляды библиотекаря мало кто понимал, зато с какой восторженностью прислушивался к его словам Циолковский! Зерна федоровских идей, как градины, врезались в томимое наготой невежества сознание.
В 1876 году Эдуард Игнатьевич перестал посылать сыну деньги и вызвал его в Вятку. Пришлось столицу оставить. А еще через два года Циолковские вернулись из вынужденной континентальной отдаленности в родную для Кости Рязань.
Здесь, как и ранее в Вятке, он до самозабвения был увлечен астрономией. Заучивал названия созвездий, вычислял соотношения между орбитами планет. Восхищаясь простотой и изяществом законов Коперника, Галилея, Кеплера, «заочник» Циолковский вычерчивал в своем альбоме те извечные овалы орбит, по которым миллиарды вселенских лет обращались вокруг Солнца порожденные им планеты.
При этом юноша мечтал о том времени, когда мощь человеческого разума позволит людям выйти на эти планетные пути. Астрономия очень его увлекала возможностью фантазировать в числах, линиях скоростей и в образах инопланетян. И все потому, что он смолоду уверовал, что не только Земля, но и вся Вселенная есть достояние человеческого потомства.
...Переезд в Рязань был связан с тем, что Эдуард Игнатьевич по старости вышел на пенсию. Семья была большой, а средства для существования ничтожными. Пришло время Константину отдаться и земным заботам: пора было начинать самостоятельную жизнь. Старательно подготовившись, самоучка Константин Циолковский двадцати двух лет от роду в 1879 году сдал экзамен экстерном в Рязанской гимназии и вскоре получил от Московского учебного округа свидетельство, дававшее ему право преподавать математику в уездных училищах.
В начале 1880 года успешный «экстерн» отправился в Калужскую губернию, в маленький городишко Боровск, куда был назначен учителем арифметики. Начался более чем 40-летний путь Циолковского-учителя.
...В 1880 году преподаватель арифметики и геометрии Циолковский отправляет из уездного Боровска в Петербург свою первую теоретическую работу «Графическое изображение ощущений». Из столицы отвечают отказом и при этом забывают вернуть рукопись. А она была в единственном экземпляре...
В 1881 году молодой учитель создает основы кинетической теории газов, и снова разочарование, на этот раз еще более горькое: теорию газов, оказывается, уже давно создали. Но Циолковский не сдается. Следуют две новые работы: «Механика подобно изменяющегося организма» и «Продолжительность лучеиспускания Солнца».
Первый успех! За эти статьи учителя арифметики избирают членом Русского физико-химического общества.
В 1883 году Циолковский закончил рукопись, которой дал совершенно неожиданное для научного труда название: «Свободное пространство». Необычна эта работа и по форме. «Свободное пространство» — дневник, охватывающий март и апрель 1883 года. В эти месяцы Константин Эдуардович исправно ходил на службу, посещал (по долгу службы) церковь, вместе с молодой женой высчитывал, на чем можно сэкономить, чтобы дожить до следующей выдачи жалования, мастерил игрушки для первенцев: дочери Любови, а за ней сына Игнатия и делал центрифугу, чтобы изучать действие перегрузок на тараканов и цыплят.
«Свободное пространство» — приключения мысли, умозрительные путешествия в среде, в которой не действуют силы тяжести, то есть в космосе. Обсуждая в записках, каким образом законы механики будут проявляться в космосе, Циолковский приходит к выводу, что единственным возможным способом передвижения в свободном пространстве является способ, основанный на действии реакции отбрасываемых от данного тела газовых частиц, вещества. То есть, другими словами, реактивное движение.
В зале научной биографии К. Э. Циолковского в калужском Музее увлекает внимание длинная витрина, в которой художники-оформители изобразили фигурки человечков, свободно плавающих в условиях невесомости. На черных стеклах они воспроизвели рисунки Константина Эдуардовича из «Свободного пространства», «Альбома космических путешествий» и астрономической «Рязанской тетради».
...Весной 1908 года Ока разлилась так широко, что могла бы состязаться даже с Волгой. Тех калужан, чьи дома не пострадали от разлива, необычная полноводность реки приводила в восторг. А жителям окраинных улочек было не до любования.
Последний на Коровинском спуске дом, принадлежавший Циолковским, оказался затопленным по самую кровлю. Жена и дети переселились к соседям, а Константину Эдуардовичу пришлось перетаскивать на чердак книги, рукописи, приборы...
Когда весенняя вода спала, в доме застучали плотницкие топоры. В надстроенной светелке разместился кабинет, из которого можно было выйти на веранду — в мастерскую. На веранде устроили деревянную лестницу и люк — выход на крышу. Домашние в шутку назвали этот лаз "дверью в космическое пространство«.Маленький садик во дворе был местом отдыха.
...Весной 1914 года в Петербурге проходил III Всероссийский съезд воздухоплавателей. Съезд работал в помещении Института путей сообщения. Здесь же, в одной из аудиторий демонстрировались различные модели, среди которых выделялись рыбообразные сооружения из жести, представленные малоизвестным учителем из Калуги К. Э. Циолковским.
Его проект цельнометаллического дирижабля, подкрепленный экспериментально проверенными моделями, не получил на съезде положительной оценки. Не вдаваясь в существо идеи, российские воздухоплаватели хладнокровно забраковали проект, придравшись к тому, что соединение частей дирижабля с помощью олова ненадежно. Огорченные Циолковский и его преданный друг и помощник калужский аптекарь П. П. Каннинг погрузили модели в багажный вагон и вернулись домой.
Жестяные модели дирижабля, висящие ныне в «светелке» — мастерской Циолковского, имеют самое непосредственное отношение к неудачной поездке Константина Эдуардовича в Петербург. Именно эти модели, сделанные собственными руками, возил он на съезд воздухоплавателей.
То впечатление, которое производят на посетителей мемориального Дома-музея кабинет и мастерская К. Э. Циолковского, очень точно выразил в книге отзывов Герой Советского Союза, летчик — космонавт Герман Степанович Титов: «Сколько бы раз я не посещал Дом-музей К. Э. Циолковского, самое большое впечатление оставляют экспонаты второго этажа. Поражает дистанция от рубанков и напильников, от токарного станка и верстака до стройной теории „космического летания“, поражает гений ученого».
...У Константина Эдуардовича было особое отношение к книгам; он никогда не читал их для развлечения — он либо учился по книгам, либо спорил с их авторами.
Своими руками Константин Эдуардович сделал два стеллажа. Один из них, занятый энциклопедией Брокгауза и Ефрона, учебниками по физике, химии и математике, дешевыми изданиями русских классиков, книгами друзей и единомышленников, стоит в кабинете Циолковского; другой — с подшивками естественнонаучных журналов — примостился рядом с лестницей на чердак в его мастерской. Журналы, во многих из которых Циолковский публиковал свои фантастические повести, статьи, рецензии и отклики, занимают верхние полки стеллажа на веранде. На нижних полках лежат стопки брошюрок, которые он издавал за свой счет в калужских типографиях. Здесь же набитые на деревянные чурбачки цинковые клише с чертежами дирижаблей.
Брошюрки Циолковского малы, отпечатаны на плохой бумаге. А между тем калужский учитель — самоучка, движимый «стремлением внушить людям разумные и бодрящие мысли», высказал в этих книжечках такие идеи, которые только теперь начинают осознаваться с должной глубиной.
