«Калужские страницы»

Влад Числов: «Калуга - Брянский вокзал» (8 февраля 2019)

В день рождения  А.Л. Чижевского калужане,  по сообщению на сайте газета «Знамя»,  вспоминали  о его лагерном прошлом…   Сие меня,  самозанятого  некоммерческого  волонтёра  Советской космонавтики,  так огорчительно удивило,  что я достал с книжной полки  очень  красиво  изданную  в  Калуге  в  2007 году  книгу  приокского  писателя-космиста  Вячеслава Бучарского «Профессор солнечных пятен»  и стал  листать повесть,  получая  при  этом удовольствие.  И продолжил  чтение  на следующий «День российской науки» 8 февраля 2019-го года…   В главе  «Московская прописка» рассказывалось о жизни 25-летнего профессора между Калугой и Москвой в двадцатые годы 20 века.

…В феврале 1925 года  московский  профессор А.Л.  Чижевский проживал в Калуге,  в родительском доме,  и занимался  научной и изобретательской деятельностью.  Он  увлекся проблемами высшей нервной деятельности человека,  связанными  с влиянием космических и геофизических воздействий…

Техническое задание на  создание установки  было установлено лично  председателем правления  Ассоциации изобретателей  (АИЗ) -    П. П. Осиповым.

17 февраля 1925 года Осипов направил  письмо  от имени президиума  АИЗа  начальнику  Калужского телеграфно-телефонного завода, бывшего «Телемаста»  В. И. Крживинскому  с  просьбой  оказать помощь профессору  А. Л. Чижевскому  в устройстве  особой радиоустановки  для научных целей.

Это письмо хранится  в Калуге  в Государственном архиве Калужской области (ГАКО).  Напечатанное  на «Ремингтоне» с фиолетовой красящей лентой  на тонкой полупрозрачной бумаге,  с протершимися линиями сгибов,  письмо содержит собственноручную приписку профессора: «Некоторые части  из необходимых  мне  для радиоустановки получил.  Александр Чижевский. 19 февраля 1925 г.»

...В начале июня 1925 года Чижевского-младшего  пригласили телеграммой  выступить  с  докладом  в  АИЗе…   Он срочно выехал ночным поездом  в  Москву.  На  Брянском вокзале  Александр Леонидович  встретил Владимира  Владимировича  Маяковского,  который уезжал с выступлениями на Украину.

Революционно знаменитый  лирик  сразу  вспомнил лирика  и физика из Калуги,  известного еще с дореволюционного времени по выступлениям в Политехническом музее,  схватил  за обе руки, крепко их сжимал в двух рукопожатиях сразу, спрашивал про итоги литмиссии по заданию Луначарского,  про успехи  Академии поэзии, которую Чижевский  собирался  основать  на берегах Оки.  Очень огорчился, узнав  о безуспешности  литературного процесса в  Калуге.

До 1934 года назывался Брянским – Киевский вокзал в Москве.

… Брянский  вокзал в Москве был воздвигнут  в  самом конце 19 века. Первоначально здание вокзала было построено к марту 1899 года, а освящено 29 июня того же года. Получилась  неприметная одноэтажная постройка…

Решение о строительстве современного здания Киевского (на тот момент — Брянского)  вокзала было принято в 1912 году, в год столетия Бородинской битвы. Учитывая расположение вокзала  у начала  дороги от  Москвы  на Бородино,  и для  разгрузки  транспортных потоков по требованию  городских властей  на деньги инвесторов вокзала  сначала был построен Бородинский мост.

Вокзал сооружали  в 1914—1918 годах. Архитектурный проект — И. И. Рерберг  при участии  B. К. Олтаржевского;  проект дебаркадера и  перекрытий залов — В. Г. Шухов,  скульптор С. С. Алёшин...  В архитектурной  концепции  вокзала,  в  росписях  залов  и  скульптурах монументально подчеркнута связь  с  Отечественной войной  1812 года.

Вячеслав Бучарский: «Владимир Маяковский на Оке» (8 февраля 2019)

У Маяковского  до поезда  оказалось нескладное время — около часу.  Перешли  привокзальную,  вымощенную  брусчаткой площадь к пивным навесам на набережной…  Хороши были сушеные воблы — полупрозрачные  спинки стального оттенка,  белая чешуйчатость подбрюшья.

С поволокой  нежности в крупных,  как у скакуна глазах Маяковский вспоминал  свою гастроль  в  Калуге еще перед войной с немцем. Про свиданье с калужанкой-курсисткой  вспомнил, как:

«Нежно говорил ей — мы у реки  шли камышами:

«Слышите: шуршат камыши у Оки, будто наполнена Ока мышами...»

Александр прекрасно помнил это стихотворение из сборника Маяковского 1915 года «Простое, как мычание».

Он сказал Маяковскому:

— А знаете, Владимир Владимирович, я ведь в Калуге нарочно хожу в пойму Оки посмотреть,  где же шуршат камыши.  Ивняки — наблюдаю,  а камышей, увы, не разыскал.

— Ну, это в Калуге нет, а в Рязани есть.  И курсистка, помнится, была рязанская... этакое чудечко хрупкое, с талией, как у берёзки, и локотки… острые, острые!..   Так что пускай будущие калужские краеведы, роясь в прошлого окаменевшем дерьме, не фантазируют, будто великий Маяковский калужаночкам локотки давил…

Дальше хорохориться в отношении к действительно гениальному поэту Александру не хотелось. Он  от чистого сердца сказал:

— Мне ваша баллада про приключение на даче в поселке Пушкино очень даже залегла в душу.  У вашего лирического героя божественная точка зрения. Так космически заявить Солнцу: «Слазь! Довольно шляться в пекло!»  Или политически: «Дармоед!  Занежен в облака ты!» И еще: «Послушай,  златолобо,  чем так, без дела заходить,  ко мне на чай зашло бы!»  И Солнце у вас авторитетно получилось, говорит басом: «Ты звал меня?  Чаи гони, гони, поэт, варенье!»

Маяковский  в улыбке самодовольства сиял  и каштановыми глазами,  и фарфоровыми зубами.

— Правда,  космично?.. Мне тоже - в жилу. Это я в двадцатом начеканил, когда  в  Росте  частушил  и карикатурил.

Продолжал  после  того,  как жестко разорвал сухую  рыбь  вдоль от развилки  в  хвосте  до жабер:

— Мне  передавали  как-то тетрадку  ваших стихов, Александр.  Я прочел, до последней строки... Из вас вышел бы неплохой поэт, если бы вы меньше флиртовали с наукой…  Поэзия и наука очень ревнивы: они не признают любовниц!  И та и другая -  кровопийцы!

Александр метнул  взгляд  в сторону,  вздохнул и признался:

— После двадцатого года  я  поэзию покинул…   Остался с наукой.

…Голодные чайки кричали над Москвой-рекой,  вода в ней была иссера  зеленая;  волны, разливаясь по песчаному наждаку,  оставляли похожую  на плевки  пену.