«Калужские страницы»

 

В январе 1924 года директор Троицкой бумажной фабрики А. В. Кайяц, европейский интеллигент из российской глубинки, великолепный технолог бумагоделательного процесса, удивился, узнав, что приехавший из Калуги в Кондрово молодой человек – согласно визитной карточке московский профессор А. Л. Чижевский. И потому согласился, чтобы в обмен за бумагу для издания книги гость прочитал лекции для рабочих бумажной фабрики.

 

В общей сложности Александр Леонидович прочел десять лекций. Его артистичные выступления рабочему классу понравились, и бумага была отпущена. Правда, оказалась она даже ниже газетного качества, но раза в три больше, чем требовалось для книги К. Э. Циолковского про начало русского ракетоплавания. Хватило еще и на брошюру А. Л. Чижевского «Физические факторы исторического процесса», которую нарком РСФСР А. В. Луначарский рекомендовал напечатать в Калуге.

 

Та же горисполкомовская мохноногая лошадка, вся белая от инея, доставила троицкую бумагу и молодого профессора солнечных пятен из Кондрова в Калугу.

 

Только к вечеру добрались они до 1-й Гостиполитографии напротив Троицкого храма и рулоны газетной и обложечной бумаги по накладной были приняты и вкачены на возвышенный и совершенно пустой склад по направляющим бревнам.

 

 

В те самые дни января 1924 года отставной артиллерист Леонид Васильевич Чижевский заканчивал перевод на немецкий язык текст книги К. Э. Циолковского.

 

Название книги калужского физика было выбрано в противовес книге германского профессора Г. Оберта, а именно: «Ракета в космическое пространство». Немецкий (латинский) шрифт после долгих поисков был найден, но, увы, самый авторитетный в типографии наборщик Николай Григорьевич Павлов с великой досадой признался, что еврошрифта слишком мало, чтобы набрать книжку в два печатных листа. По-видимому, большая часть литер была разбазарена. Оставшегося хватило только на набор предисловия, написанного сыном генерала Александром Леонидовичем.

 

Издатель «Ракеты» А. Л. Чижевский и автор К. Э. Циолковский надеялись, что если предисловие будет прочитано за границей, то переведут и всю книгу основоположника космонавтики. Русских переводчиков в Германии было в ту пору сколько угодно.

Раза два директор типографии М. П. Абаршалин, массируя пухлой ладонью пушистую лысину, виновато заводил речь об оплате типографских расходов, но молодой профессор, честно глядя директору в глаза, признавался, что ни у Константина Эдуардовича, ни у него средств для этих целей нет и что данные расходы, по-видимому, оплатит губернский отдел народного образования. При этом директор Абаршалин задумчиво умолкал, утешаясь советской верой в государственное финансирование благих проектов. 

 

Была суровая зима. Калуга скрипела и хрустела в твердых, как пенопласт, сугробах, собственного гужевого транспорта не было ни у издателя А. Л. Чижевского, ни у теснимого зарубежными пионерами космизма К. Э. Циолковского. Была лишь неизбывная и безнадежная русская бедность. Поэтому Издатель и Автор, живя в Калуге, поддерживали связь почтовыми открытками.

 

Чижевский – Циолковскому:

«Калуга, 20 января 1924 г. Многоуважаемый и дорогой Константин Эдуардович! До сих пор еще не могу выпустить Вашу брошюру в свет, вследствие отсутствия средств и оттого, что был болен — простудился… В настоящее время приступаю к изданию и моей монографии. Как только она будет издана, я поставлю на Вашу брошюру обложки и отвезу несколько экземпляров в Москву, где постараюсь запродать издание, чтобы хоть расплатиться с типографией. Кажется, о заработке не приходится и мечтать. Впрочем, заранее ничего сказать нельзя. Вам, как автору брошюры, предстоит уплатить подоходный налог по количеству печатных листов — 2 руб. золотом. Я хотел это сделать за Вас лично, но сейчас, как нарочно, в кармане нет ни гроша, а Губнаробраз требует немедленного взноса. Прошу Вас, по возможности скорее, выполнить это, если, конечно, Вы сейчас при деньгах».

 

В январе 1924 года в издательстве 1-й Гостиполитографии в Калуге вышла книга Константина Эдуардовича Циолковского «Ракета в космическое пространство», Тираж равнялся одной тысяче экземпляров.

 

Книга была отпечатана, сшита и готова в трагический для молодой советской страны день — 21 января 1924 года, день смерти гениального человека, вождя мирового пролетариата Владимира Ильича Ленина. Скорбь А. Л. Чижевского была искренней и глубокой – ведь он видел и слышал живого Ленина, уважал его политический и философский гений. понимал роль великого марксиста в ВИПе – Всемирном Историческом Процессе.

 

Красные флаги с черной каймой развесили над воротами и калитками по всему городу, когда Александр по чугунным гололедам тротуаров шел среди горных хребтов сугробов, чтобы получить тираж книги Циолковского, нанять извозчика и перевести из Присутственных мест на Ивановскую. Жестокий мороз дырявили белые дымы из печных труб, поступь офицерских сапог профессора хрустко гремела по тихой губернской улочке с названием Облупа (ныне Театральная). В типографии, как и всюду, царила молчаливая скорбь. Наборщик Павлов имел набрякшие от слез подглазья и потерянный взор.

 

Только через несколько дней тираж был выписан на имя издателя Чижевского и частично доставлен автору Константину Эдуардовичу. Автор и издатель продолжали переписку в пределах городской черты Калуги.

 

Чижевский – Циолковскому: 

«Калуга, 30 января 1924 года. 7 часов вечера. Ради бога, простите меня за то, что я так встревожил Вас своим письмом. Я никогда бы не рискнул Вас обеспокоить этими дурацкими двумя рублями, но как раз у меня не было ни гроша в кapмане. Если бы я узнал, что и Вы, дорогой Константин Эдуардович, находитесь в столь же неприятном положении, я настоял бы на отсрочке уплаты. Меня, как нарочно, за последнее время постиг целый ряд больших материальных затруднений, из которых я теперъ не скоро выкарабкаюсь! …Примите мое искреннее покаяние во всех моих против Вас грехах, а также глубочайшее почтение и уверения в преданности. Весь Ваш Александр Чижевский».

 

 

http://bucharsky.livejournal.com/6292.html