«Калужские страницы»

 

На этом советском "джипе" Юрий Алексеевич 17 июня 1961 года наконец-то смог выехать в гости к отцу с матерью в родной город Гжатск в 170 километрах от Москвы по Минскому шоссе.

 

И вот она, милая сердцу военнослужащего роща на подъезде к малой родине, глубокая и прохладная речка Гжать, которой государь Петр Первый выразил когда-то личную благодарность за пропуск купеческих судов с зерном для голодающего молодого Петербурга. Зеленые шары ивняка скатывались к воде по крутым склонам под сине-облачным небом. А грунтовая дорога петляла между полями озимой ржи и цветущего бирюзой льна.

 

Между поворотами пути Юрий распевал куплеты душевной песни из репертуара Леонида Утесова.

 

Вернулся я на родину.

Шумят березки встречные.

Я много лет без отпуска

Служил в чужом краю.

 

И вот иду, как в юности,

Я улицей Заречною,

И нашей тихой улицы

Совсем не узнаю.

 

Особенно умиляли душу Первого космонавта Земли слова про матушку демобилизованного воина:

 

В своей домашней кофточке,

В косыночке с горошками

Седая, долгожданная,

Меня встречает мать...

 

Церковь Вознесения, что рядом с гжатским вокзалом, показалась вдали. Здесь 27-летний майор Гагарин с тремя золотыми звездами на новеньком кителе — советской, болгарской и чехословацкой — увидал знакомую бабушку-старушку, соседку по Ленинградской улице из давнего детского времени.

 

Юрий Алексеевич подал команду кудряво-рыжему сержанту ВВС остановиться, резво впрыгнул из открытого "газика" и давай обнимать-целовать сгорбленную, в синем платочке с белыми горохами легковесную Марию Касьяновну.

 

— Я думала, Юг-южок, ты мимо проедешь, не признаешь меня, старую колдунью, — обрадовалась бывшая когда-то травозаготовителем в райпо пайщица с пенсионным стажем.

 

В Гжатске знали о приезде Первого космонавта, — он звонил родным. Предупредил матушку Анну Тимофеевну. И вот настал тот солнечный погожий денек июня 1961 года, когда на улицы райцентра вышли встречать Героя мирового значения почти что все жители Гжатска. Друзья детства даже предлагали встретить Юга у въезда в город и внести его на руках прямо в новый, под горящей серебром крышей из цинкового железа, дом родителей. А Гагарин, предчувствуя во всех деталях суматоху радости, упредил "корешей", явился чуть ранее.

 

 

...Только собрались Гагарины по-семейному, но все-таки торжественно пообедать, как подошел младший из сыновей —молодожен Борис с женой Азой. Оба они работали на крупнейшем и единственном в Гжатске секретном заводе электросвязи.

 

— Юг, — сообщил Борис, — там к тебе делегация божьих старушек припожаловала.

 

Гагарин метнулся к окну в столовой комнате нового дома. У ограды кучкой стояли пенсионерки чуть ли не со всего райцентра. Десятка полтора их было; в темных коробах платков несмотря на жару, такие же сгорбленные, как Касьяновна, они стояли, опираясь на палки, и смотрели на иссера белые стены из силикатного кирпича. Под магической силой страстных взоров из-под навесов "хусток", старушечьих шалей-гермошлемов, стены, казалось, вот-вот разойдутся, открывая комнатные интерьеры новоселов Гагариных.

 

Юрий Алексеевич почти всех узнал-вспомнил.

 

— Да это же наши бабушки! — воскликнул он. — С нашей Ленинградской улицы... Вон и Мария Касьяновна, травяная знахарка. К ним нельзя не выйти — осудят обидой.

 

Когда Первый космонавт в полной военной форме майора и новенькой фуражке офицера ВВС выступил на крыльцо, старушки дружно, как по команде, перекрестили его.

 

В ответ на дружелюбно-веселое приветствие майора-летчика пенсионерки чуть не хором ответили:

 

— Мы, внучок, на тебя полюбоваться пришли.

 

Подталкиваемая подружками, наперед вышла пайщик-заготовитель лечебной травы из райпо Касьяновна.

 

— Юрочка, герой ты наш гжатский, скажи-ответь народу без затей: ты ЕГО повидал?

— Это кого же?

— Ну, ЕГО, ЕГО самого, Господа Бога нашего!.. Как же это ОН допустил тебя, тоисть Юга с Ленинградской улицы, на Небо?

 

Военный летчик с детским прозвищем Юг громко рассмеялся:

 

— Не, не видал никого там, бабулечки мои дорогие!.. Вы только не обижайтесь ради Бога, но я думаю, что ЕГО на орбитах вокруг Земли не существует. То есть вообще в природе... Может быть, где-то за пространством реальности... Только это будет уже другой вопрос.

 

Старушки смущенно зашептались.

 

— А што ета, онучек Юг, — опять вступилась в разговор Касьяновна, — почемуй ты, герой наш смоленский, хвуражечку-то и дома не сымаешь?

 

— Извините, — теперь уже смутился Первый космонавт, не вполне понимая, к чему клонит знахарка из потребкооперации, — простите, пожалуйста! Ведь военный я, офицер. В форме, как полагается по уставу... Впрочем, какие проблемы! — И Гагарин легким взлетом правой руки, как привык отдавать знак чести, скинул, взявшись за лакированный козырек, украшенный блестящей символикой СССР майорский головной убор.

 

И тут произошло самое неожиданное. Райповская ветеранка и знахарка быстро подошла к летчику и космонавту, вскинула руку с узловатыми пальцами и, вцепившись, крепко дернула шелковистую прядь пшеничных гагаринских волос.

 

— Ой, что же вы делаете, Мария Касьяновна! — совсем без притворства воскрикнул бывший гжатский школьник. — Ведь больно же, по правде!

 

Мария Касьяновна тоже неподдельно растерялась от неожиданной своей дерзости.

 

— Юга, онучек!.. Ты уж прости меня, старуху темную! Нам же, руси неразумной, чего только не втемяшивают в простые головушки! Сказывают, быдта рассердился на тебя сам Господь и наказал примерно: без волосьев оставил. И быдта теперича ты как наголо обритый и "парисх" якойсь-то носишь, из песьей шерсти вязаный... Вот лысый черт меня и надоумил!.. Но теперича всем буду сказывать: волос у Юга вполне свой, как и в детстве. Русый и замечательный!..

 

 

...Двое суток, проведенные в родном городке, взволновали ностальгическую память сына Победы о свирепостях "фашизменной" оккупации, а также пионерскую радость школьного познания мира. Встречи с жителями, со своими старыми друзьями вызвали у Первого космонавта необыкновенный прилив энергии.

 

Возвращаясь в военном "газике" из Гжатска в Москву по многажды латанному Минскому шоссе, Юрий Алексеевич громко распевал:

 

Вернулся я на родину

И у пруда под ивою

Ты ждёшь, как в годы давние

Прихода моего.

 

Была бы наша родина

Богатой и счастливою,

А выше счастья родины

Нет в мире ничего.

 

 

http://bucharsky.livejournal.com/11763.html